Да здравствует король (СИ)

Но надеждам девушки не суждено было сбыться. Только-только Цирилла села, облокотилась о деревянную лавку, как послышался скрип двери. В парилку вошел Эредин, тихо разделся, набросил на оголенные бедра полотенце, а после вошел к «ждущей с нетерпением» Ласточке, разрывая полосу свечного света. Цири не открыла глаза, понимая, кто стал ее гостем. Ей не хотелось видеть его сейчас, и оттянуть этот момент как можно сильнее – все, чего Цири могла желать.

– Ты выглядишь гораздо бледнее, чем обычно, Ласточка, – заметил он, усаживаясь рядом.

– Это свет, – шепнула Цири, взглянув в сторону зажженных всюду свечей. – Его мало, а в темноте я кажусь более… Белой.

– Ты же знаешь, что в нашем обществе бледность ценится выше, чем ровный крестьянский загар?

– Приятно быть оцененной выше благодаря своей коже, – прошептала Цирилла, чувствуя, как к горлу ее подступает комок горечи.

В ответ король промолчал. Эредину казалось, что девушкам в ее возрасте этого должно быть достаточно. Воспевание девичьей красоты ведь всегда приносило юным девам радость, разве то не было правдой? Придворные леди таяли, слыша, что глаза их – алмазы, изумруды или бескрайние моря, что кожа их – чистый шелк, а голос – пение раннего жаворонка. Цирилла оказалась другой, слишком непохожей на них девушкой, выращенной в дышащей яростью ведьмаков крепости, в дороге с могущественной чародейкой, в стенах затерянного на краю мира монастыря. В ней мешалось многое, и многое это противоречило, боролось за господство над разумом, перевешивая сознание то в одну, то в другую сторону.

– Креван разочаровал тебя? – спросил король, пряча улыбку.

– Да, – честно ответила Цирилла. – Зачем… Зачем ты отвел меня туда? – спросила ведьмачка, чувствуя все ту же горечь.

– Я не хотел, чтобы иллюзии продолжали цвести в твоей душе, Ласточка. Разве это был неправильный поступок? Ты хотела заблуждаться и дальше?

Нет, этого Зираэль не хотелось. Быть может, довериться единственному «другу», Знающему, что изо всех сил старался казаться добрым – было бы легче, жизнь протекала бы в вечном ожидании подходящего случая, но… Но что толку? В глубине души Цири понимала, что правда нужнее, и даже испытывала благодарность к королю, подарившему ей столь великий дар.

– Я не хочу здесь оставаться, – поддавшись минутному порыву, произнесла девушка. – Я устала, Эредин. Этот мир чужд мне, я не нравлюсь твоим эльфам, а они не нравятся мне. Так зачем мы продолжаем пытаться?

В ответ король холодно улыбнулся, понимая, что Цири – та же девчонка, что при дворе, лишь менее искусная в интригах высшего света. Эльф подсел к ней ближе, к удовольствию своему заметив, что ведьмачка не пытается отсесть дальше. Понимание пришло к ней или надлом охватил дрожащую в страхе перед неизвестностью душу? По затуманенным зеленым глазам Цириллы эльф нашел ответ.

– Зираэль, как по-твоему, где твое истинное место?

– В моем мире, – холодно ответила та.

– В твоем мире – где именно, Зираэль? Он большой. Много стран, много континентов, много людей, в конце концов.

Вопрос эльф задал правильно. Цири пришлось вновь закрыть глаза, чтобы подумать над его словами. Где та видела себя, куда должна была отправиться, как только сможет вернуться? К Геральту в Каэр Морхен, чтобы закончить обучение и измениться навсегда? К Йен, в ее скучную академию, к сестрам в затерянную обитель? Или домой, в Цинтру, вернуться в замок, ставший последним оплотом ее несчастной бабушке?

– Вернешься ко двору? – словно прочитав ее мысли, спросил мужчина. – Но что ты помнишь об обязанностях принцессы, Цири? Или княжны… Тебе не доверят править княжеством без мужчины. Мне жаль, но это так. Люди увидят в тебе только девочку, обычную девчонку, которая по их выдуманным идеалам не дотягивает до мужчины, как бы ни была хороша в политике, фехтовании, в чем угодно.

– Это не так, – обиженно, словно ребенок, произнесла ведьмачка.

– Ты знаешь, Ласточка, что обманываешь себя пустыми надеждами. Калантэ, твоей милой бабушке не давали много власти как раз по этому поводу. Думаешь, почему она поспешила заключить свой последний союз? – говорил Эредин, чувствуя, как Цирилла все глубже падает в яму размышлений. – В нашем обществе подобных предрассудков нет, как ты можешь заметить. Маргаритка правит единолично, и никто не смеет и намекнуть ей на несостоятельность и нужду в крепком мужском плече.

– Я ведь могу не возвращаться ко двору.

– Чародейкой тебе уже не стать, Цири, а ведьмачкой… Скажи, как много заказов тебе доверит суеверный люд? Они ждут, что вызванный на помощь ведьмак будет плечистым бородатым мужчиной, а, отворив двери, на пороге увидят худенькую тебя.