Да здравствует король (СИ)

Предпоследнее его письмо девушка нашла скомканным, мысли в нем часто путались, нить повествования петляла меж громких строк. Мокрые жирные пятна размывали слова – кто-то ел либо за написанием, либо за чтением, и Цири поморщилась, представляя себе эту сцену. В словах Аваллак’ха появлялось все больше горечи, больше отчаяния, и Цирилла не понимала, для чего ее сюда привели. Чтобы она видела, как он взволнован, как заботится о любимой в изгнании и как скорбит?

Но последнее письмо дало знать об истинной эльфийской «скорби».

«…Что, Лара? Тебя не было столь долго, и ты… Ты сообщаешь мне об этом вот так? Я год не получал ответа, год ждал, искал тебя везде, где только мог, как и каждый юноша нашего племени. Я знал, что ты ушла с ним, к нему, понимал, что потерял тебя навсегда, Лара, а сейчас ты решила вернуться? Сейчас, когда променяла меня так легко, когда забыла до нужного момента, чтобы попроситься обратно, скуля о помощи? И ведь я прощаю тебе девичью глупость, я готов закрыть на нее глаза и отстоять твою честь перед обществом. Я помогу тебе, Лара, да, пусть то будет самым глупым моим поступком, но любовь все еще тянет меня на подвиг. Брось дитя, умертви его, если сможешь, и я обещаю вернуть тебя домой.»

Последнее, Больше Знающему не на что было отвечать, Лара уже не молила его о помощи. Чернила его были размыты, эльфийка могла читать послание под редким осенним дождем, а могла и лить слезы над грубыми словами, сейчас это неизвестно. Едкое послевкусие оставило след во рту, ведьмачка поморщилась, осознавая прочитанное. Цири оставалось лишь закусить губу, думая о том, сколько в Лисе прячется ненависти, сколько в нем боли, понять, отчего его глаза так холодны при взгляде в ее лицо. Винит ли он ее в смерти любимой, думает о том, что человеческое племя испортило его юность, разбило сердце и забрало любовь? И искренними ли были те жалкие намеки на помощь? Зираэль отложила письмо, когда король еле слышно вошел в комнату.

– Солнце садится, а в темное время суток этот район может быть еще страшнее.

– Значит, нам пора ехать, – полушепотом ответила девушка, складывая письма ровной маленькой пачечкой, чтобы после обвязать их красной лентой.

========== 10. Меняя сознание ==========

Выходя из дома, Цири старалась чаще дышать, чтобы быстрее прийти в чувство. На обратном пути, в карете, ее уже не трясло от неприязни, скорбные мысли не прыгали в голове. Прошлое – это прошлое, его не вернуть и не исправить, даже потратив на самокопания неделю или месяц. Ласточка не жалела ни себя, ни почившую в забытьи людской глубинки бабушку, только размышляла о природе чувств эльфов. Можно ли любить женщину, заставляя ее совершать ужасные вещи против своей воли? Можно ли носить в себе столь светлое чувство, позволяя мерзким эгоистичным мыслям вылиться на бумагу, коснуться взгляда любимого?

Или дело было в том, что эльфы не умеют любить? Любить так, как любят друг друга люди. То было разумным, век эльфа – слишком долог, чтобы обретать привязанности и терять их. Цири закрыла глаза, вспоминая истории, что нянька когда-то рассказывала ей перед сном. Принцессы в них влюблялись в спасителей-принцев, что готовы были положить жизнь в попытке освободить несчастных из своих башен, чародейки, очарованные простыми деревенскими юношами, соглашались на самопожертвования, послушницы бежали из храмов, следуя минутному влечению. И неужели только они, высшая, древняя раса, даже в любви не могли пойти на уступки?

– На сегодняшний день у меня не было планов. Я готов провести его с тобой, – холодно произнес король.

Он не повернулся в ее сторону, и Цири могла свободно рассматривать Эредина, пока его внимание занимала лишь пробегающая за окном улица. Взгляд эльфа не выражал ничего: ни ликования после разбивания чужих иллюзий, ни сожаления по этому поводу. Король не обращал внимания ни на что, но то – лишь видимость, созданная искусным актером, знакомым с правилами любовных интриг. Глубоко внутри Эредин восхвалял собственную победу.

Одним четким, хорошо спланированным ударом он смог устранить конкурента, вырыть ему могилу и тут же закопать хладный труп Знающего, навсегда избавив Цириллу от ненужных иллюзий. В Стране Ольх для нее не найдется ни спасителя, ни друга, нет, теперь нет пути назад. Только вперед, к нему в руки, распростертые для теплого объятья. Единороги не рискнут помочь ведьмачке после случившегося, Знающий никогда не уступит, если не увидит в том выгоду лично для себя, и на пути загнанной в ловушку княжны остается лишь одна дорога.

Да, к нему, к своему доброму, великодушному королю, готовому простить свершенные в запале молодости ошибки. Он проведет ее дальше, держа за руку, воспитает королеву под себя, заставив ее выучить правила придворного этикета.

– Могу я сегодня посетить баню? – спросила девушка севшим от волнения голосом. – Я, кажется, слышала от служанок, что такая есть в замке.

– Да, есть, – подтвердил эльф. – Можешь, Ласточка. Надеюсь, моя компания не будет тебе неприятна.

– Мне все равно, – шепнула Цирилла, заставляя себя приврать.