Да здравствует король (СИ)

Король оценил ее настрой, позволив себе довольно улыбнуться. Быть может, болезнь пошла ей на пользу и сгладила взрывной нрав? Нет, по цвету ее глаз Эредин понял, что пламя, готовое вот-вот ярко вспыхнуть в груди Ласточки, все еще оставалось внутри нее, тлеет, ждет своего часа. Цири пошатнулась, почувствовав в ногах очередной приступ слабости, она облокотилась о дверь, а эльф не заметил ее проблемы. Его зеленые глаза не выражали интереса к деталям.

– Слишком радостный для этого места, – произнес он, отвернувшись. – Не находишь?

– Меня развеселили лилии в саду.

– Лилии? Или старый Лис?

Последний вопрос мужчина задал с нескрываемым раздражением, и Цири на секунду прикрыла глаза, точно тон его голоса мог причинить ей боль или обиду. Она закусила губу, заставив себя сдержанно улыбнуться и шагнуть вперед. Пусть Эредин думает, что она его не боится, пусть считает, что все его слова кажутся ей смешными, не более. Ведь сегодня она должна казаться ему невиновной.

– Его оправдания тоже были веселыми, – заметила она к удовольствию молодого правителя. – Я пожалела, что пришла одна.

Слуги, подслушавшие утренний разговор, еще не успели донести Эредину его отголоски. Эльфу оставалось только гадать, какой вышла беседа двух сторон. О, как бы он хотел настоять на собственном присутствии, как бы хотел быть там, видеть, как Аваллак’х оправдывается и семенит, но…

– Подойди, – произнес Эредин, протянув к ней руку.

И Цири послушно шагнула вперед. Все ее силы уходили на то, чтобы держать шаг прямо, не показывать, как ослабила ее тело новая инъекция, как губительно подействовала на организм, привыкший к перерыву. Если король узнает, что девчонка ослушалась, что она вновь посещала лабораторию Знающего, что с ней случится? Ведьмачка не улыбалась, губы ее были плотно сложены вместе, образовывая тонкую бескровную нить. Хорошо, что король не смотрел в лицо своей гостьи.

Платье, поначалу признанное им нелепым, в движении оказалось элегантнее любого наряда девушки. Вырез тянулся до самой коленки ведьмачки, и из копны бесформенной желтой ткани то и дело показывалась ее стройная ножка. Кожа у Цири была бледной, бледной, словно воск, капающий со свечей на пол. Эредин боялся, что если надавить на нее чуть сильнее, та растает от тепла его рук.

Только сама Ласточка не разделяла этого страха. Ей руки правителя всегда казались холодными, и не было в них и капли удобства, что могло бы растворить даже мягкий воск. Девушка закусила губу, остановившись в шаге от эльфа. Она не поднимала подбородка, не смотрела ему в глаза, чувствуя, как внутри нее разворачивается борьба. Ведьмачка воюет с чародейкой, приказы призрачной Йен раздаются в тишине разума, но брезгливость, нежелание и страх – те дают сопротивление.

– Скажи мне, Цири, – говорил эльф тихо, источая все тот же запах алкоголя и тлеющей злости дневного одиночества. – Ты скучала по мне, пока лежала там, внизу? Я ведь не спрашивал этого раньше…

– А почему спросил сейчас?

– Потому что я по тебе скучал.

Из его уст признание это вышло скомканным, словно эльф не хотел, чтобы девчонка услышала до конца и осознала смысл. Поцеловать его первой? Цири закрыла глаза, пытаясь вспомнить советы чародейки. Ей нужно представить кого-то другого в этот момент? Но кого? Кого она может выудить из памяти? Мистле? Нет, ее руки никогда не были такими жестокими, ее поцелуи не оставляли вкус крови на губах, не пробуждали желание отшатнуться как можно дальше… Знающего, Хьялмара? Нет, нет, нет, она не желала их касаться…

– Скучала, – выдохнула девчонка, заставляя себя отвечать. И опьяневший эльф не заметил подвоха.

Ему нужно было лишь это признание, не нужна ни правда, ни горькая усмешка на хорошеньких девичьих губах. Только ее «да», только это. Эредин приподнял ее за подбородок, заглянул в летне-зеленые глаза и улыбнулся волчьей ухмылкой. Маленькая ласточка попала в его сети, и ей уже некуда лететь. Небеса заняты серыми тучами, и его воля – прогнать их с пути или сгустить над горизонтом, чтобы удержать свою жертву в силках.

– Больше не придется, – произнес он, растягивая буквы.

Цири не отшатнулась, когда губы мужчины коснулись ее. Мягко, Эредин действовал мягко, стараясь сдерживать животное начало. Его руки опустились к ее талии, пальцы осторожно перебирали складки ткани, ища в них застежки, крючки, вшитые молнии, пока не отчаялись окончательно. Платье расходилось по швам, пока нетерпеливый эльф спешил освободить Ласточку от оков одежды, и Цири оставалось лишь пытаться унять возрождающийся в душе страх.

Близость. Та призрачная Йен уверяла ее, что близость не обязана быть болезненной, если позволить себе взять ее под контроль. Ведьмачка, закрывая глаза, пыталась вспомнить, как ее ласкала Мистле, как плавно руки ее скользили то вверх, то вниз, как поцелуи украшали бледную шею, спускаясь к груди и бедрам. Король отстранился, расстегивая сюртук, путаясь в завязочках собственной одежды. Пьяный, с путающимися руками, с глупой улыбкой на устах… Ласточка знала, что еще чуть-чуть, и она сломает его окончательно.