Да здравствует выбор (СИ)

Утром они с Дионом всё ещё спали, прижавшись друг к другу, и Клета впервые за много дней не чувствовала себя…

Как бы это назвать? Учитывая Хризо, уютно устроившуюся где-то в изгибах плоти, слово «одинокая» теряет всякий смысл.

Пусть остаётся без названия, как маленькое уникальное чудо.

– Хризо, меня сейчас стошнит! – предупредила девушка увлёкшуюся компаньонку. Самка морфокрыла с упоением гонялась за волнами, вспугивая мелких крабиков, похожих на одержимых полтергейстом карамельки.

– Прости, – мимоходом бросила Хризолит, отращивая две структуры, надёжно закрепившие носителя наподобие парашютных ремней, – Так лучше?

– Сойдёт.

– Хватит уже кидать в кровь гормоны, думая об этих двоих, – паразитка бросила своё занятие, взмыв над потоками солёного воздуха, – Почему нельзя просто спариться с обоими?

– Да как можно?! – Клета аж поперхнулась от неожиданности.

– А что я сказала? Может, они оба хороши для выведения потомства. Пусть случай определит, кому суждено стать отцом.

– Тебя послушать, так чувство, будто ты спариваешься сутками напролёт.

Бесовской зелёный глаз охотно повернулся в своей орбите:

– Пока вы спите, мы можем делать что захотим.

– Заливай больше, – усмехнулась Клета, подставляя лицо ветру.

– Но вообще я бы на твоём месте поторопилась. Грядёт время выбора.

– Какого выбора? – не поняла девушка, оторвавшись от созерцания смутно наметившегося просвета между облаками.

– О, существует множество выборов, – затянула голосом форменного оракула Хризо. Она редко меняла тон голоса, так что определить, говорит она на полном серьёзе или дурачится не было никакой возможности.

– Тогда удиви меня, – бросила ей вызов носительница.

– Что, по-твоему, самое ценное у того, кто живёт?

– Эм… Здоровье? Права? Семья, дети…

– Выбор, дурашка. Самое ценное это выбор. Перестань выбирать – и будешь несчастна. Пляши жизнь под чужую дудку – и здоровье не будет твоим утешением. Заведи семью и детей по наущению, когда сама мечтала быть свободной, словно птица – и ты будешь страдать, имея хоть все деньги мира.

– Хризо, что с тобой сего…

– Да здравствует выбор, дитя человеческое, – глянцевидные и крепкие, словно щупальца новообразования из умных клеток морфокрыла плотно окутали Клету, обернувшись вокруг несколько раз.

– Ты что делаешь?!

– А ты разве не ощутила? – голос Хризолит стал резким, словно крик буревестника, – Мы ведь пришли! Маршрута больше нет!

Слова безумно ударились о барабанную перепонку и сползли по щекам тихой недоумённой вибрацией, похожей на последние шевеления вытащенной из воды рыбы.

– Как… Что… – Клета повернула голову к разбитому лагерю, чтобы увидеть, как её спутники замерли, смотря куда-то сквозь горизонт. Их движения были странно ломанными, будто невидимая сила тащила их в воду.

– Кле… Клета? – их голоса были бесцветными.

– Что с ними такое? Пусти меня к ним, Хризо! Хризолит!!

Чёрные крылья взметнулись из человеческих спин с яростью и остервенением, выпустив по фонтану крови. Клета услышала пронзительный визг, но не сразу поняла, что кричала сама. Хризо сжимала рёбра девушки, не давая сделать глубокий вдох. Где-то совсем близко, в воде, тела тех, кого звали Лэс и Дион, сморщились и начали рассыпаться.

– Что происходит?!

– Выбор. Выбор, – как заведённая повторяла Хризолит.

Крап!

Словно раздавленный орех. Скорлупа больше не нужна.

И посреди багрового марева две твари, словно спроектированные чокнутым гением аэродинамики, по чьим маслянистым телам сбегали струйки крови.

Теперь они были свободны.

Оба паразита, неловко подскакивая, двинулись навстречу Хризо, издавая протяжные скрипучие трели. Взлетели и принялись кувыркаться в воздухе, привлекая её внимание и разбрызгивая останки солёной воды и погибших носителей.

В небе чувствовалось что-то неправильное, и оно росло. Само пространство раскрывалось, степенно и грациозно, словно театральная ширма.

В Клете не осталось звуков.

Только чувства.

Не свои.

Хризо стиснула челюсти, сложила начатки перьев – и девушка ощутила её страсть, привязанность и грусть. Собственное отупение и шок стали совсем крошечными. Эти трепещущие крылья. Сильная плоть. Эта ныль в чужом – своём – и снова чудом хребте, желание ощутить объятья одного и другого. Вопль утробы, жаждущей материнства, мурашки у носа, который мог бы подталкивать, помогая вылупляться.

И ничего из этого не будет.

Будет яростная боль воспоминаний и тихая грусть от любви, которой не суждено сбыться – ибо выбор сделан.

Всего одно убийство на пути к собственному счастью – и при этом слишком большая цена.

Один из самцов потёрся об её крыло, но Хризо встретила кавалера враждебным шипением. Второй паразит издал нелепый, практически щенячий скулёж, но его зов тоже остался без ответа. Ширма пространства растягивалась, непоправимо калеча облака, но казалось, что рвётся где-то внутри, у самого основания своих – чужих – сухожилий.

– Лэс… Дион…

От них остались только имена, пустые слова, произнесённые пересохшими губами.

Два морфокрыла испустили протяжный переливчатый вопль, и, не дождавшись ответа, нырнули в просвет между мирами, исчезая навсегда.

– Х… Хризо?