Да здравствуют медведи!

Две недели уже мы стоим у причала, ожидая подмену. Чтоб занять команду, выдумали вот покраску. Но они уже красились два раза, и кому охота еще раз, когда на этом судне им уже не плавать? А вечером? Картины все кручены-перекручены, в городе делать нечего, — все там видали, да и денег нет. Остается одно — томление духа.

В столовой шум, как на Сорочинской ярмарке. Кубинцы размахивают руками, каждый старается перекричать другого. С непривычки кажется — вот-вот вспыхнет драка. Но разговор у них вполне мирный. Просто это их обычная манера. Темперамент.

Боцман терпит-терпит, но того и гляди взорвется. Чтобы предотвратить грубость, говорю потихоньку Чеми:

— Нехорошо так шуметь за столом. Невоспитанно и для желудка вредно.

Он кивает, — кажется, недаром я весь месяц на переходе зубрил испанский. Понял. Переводит мои слова на общепонятный. Наступает тишина.

Чеми пользуется у кубинцев авторитетом. Ему двадцать четыре года, воевал с Фиделем на Сьерра-Маэстра. На судне он помощник тралмастера и кубинский комиссар.

Через несколько минут, однако, шум опять подымается, пуще прежнего. Всем кубинцам, кроме Чеми и Хесу, по семнадцать-восемнадцать. Мальчишки. Целый обед высидеть спокойно им все равно что для нас за день не проронить ни слова. Наверное, так же чувствовали бы себя наши мальчишки на каком-нибудь шведском или исландском траулере. Но боцману не до сравнений, его обязанность — следить за порядком.

— Финиш аблар! — орет он во всю глотку. — Кончай болтать!

Кубинцы умолкают, на этот раз обиженные.

Раздают «сегундо» — второе. По-кубински — телятину с рисом и жаренными на кокосовом масле «авокадами» — зелеными плодами (не то овощ, не то фрукт) и кормовыми бананами. «Сегундо» по-русски — та же телятина с лапшой.

Русские блюда готовит наш второй кок, Иван, — невысокий, сухонький, точно весь жир из него вытопили камбузные плиты. Кок — специальность дефицитная. Матросы хоть и работают в море по двенадцать часов, но у них все же бывает и отдых — рыбы нет, стоянка или переход. А коку все равно, есть рыба или нет, — желудки работают.

Команда дорожит Иваном: в тропиках все нам чуждо, единственное спасение — привычная еда.

Любовь команды не избаловала Ивана, как это бывает с коками. Он отвечает на нее нечеловеческой добросовестностью.

Пять дней спустя мы провожали ребят в Союз. Все приоделись, прощаются, пьют, — через час отходит теплоход. А Иван, зная, что замена ему не пришла, что с нами остается один Хесу, потчует нас своим борщом и ворчит под нос:

— Пропадете вы без меня!

Это был его последний борщ. Не дошел он до дома. За сутки до Новороссийска умер на теплоходе. Видно, не выдержало сердце восьми месяцев на камбузе: у электроплит температура что в машине — под пятьдесят…

За обедом старпом посмотрел на мое лицо и сказал:

— Завтра докрасишь, не к спеху… Ступай отдыхать!

Глянул я в зеркало — ну и вид! Нос, что молодой помидор, — очевидно, торчал из-под панамы. Под глазами мешки.

У нашего и еще у четырех судов — двойная задача. Давать план, кормить Гавану рыбой и учить кубинцев промыслу в открытом море на современных траулерах. На острове — двенадцать тысяч рыбаков. Но помните хемингуэевскую повесть «Старик и море»? У всех кубинских рыбаков была та же техника, что и у Старика, — крючок да веревка. С ее помощью двенадцать тысяч человек вылавливали всего три килограмма в год на душу населения. Деликатесы — креветки, кальмары, лангусты, лучшая рыба шли в Америку и на стол туристам. А народная рыба, скажем, «клип-фиск» — вяленая треска, доставлялась из-за океана. Когда американцы блокировали Кубу, она осталась, без судов и без рыбы. Рыбой кишели прибрежные воды, Багамский и Флоридский проливы, Мексиканский залив, Карибское море. Но взять ее было нечем.

В сентябре шестьдесят второго года Гавана встречала советских рыбаков. Выслала навстречу катера, расцвеченные флагами. Толпы народа запрудили набережные, причалы. Фидель Кастро поднялся по трапу и произнес речь, которая транслировалась по всей стране.

Теперь к нам привыкли. Чуть не каждый день возвращаются в порт траулеры с полными рыбой трюмами. Рыба стала единственным продуктом, который в Гаване можно бывает купить без карточек.

Кубинцев у нас — полкоманды. Они набились сейчас к нам в каюту. Пришли заниматься языком. Мы — испанским, они — русским.

Артуро для начала пишет на листке свою биографию. Вот она: