Дабог. Авторская версия 2017 года

— Ну ладно, мам, пойдем в дом… — она взяла ее за руку, и на душе вновь потеплело. — Кстати, а Воронин Сережа не заходил? — как бы между прочим спросила Ольга, поднимаясь по ступенькам крыльца.

— Ну как же… Заходил, часа два назад. Тебя спрашивал. Стройный такой, вытянулся, возмужал. Прямо не узнать соседского шалопая.

Девушка украдкой улыбнулась, поднялась на крыльцо, а внутри вдруг снова пробежал холодок странного предчувствия: ночь наступала какая-то темная, недобрая…

* * *

В президентском дворце, расположенном на окраине столицы Кассии, — города Александрийска, вечер выдался нервным и хлопотным.

По мраморным ступеням парадного входа то и дело сновали офицеры, парковочная площадка оказалась полна машин, — люди прибывали постоянно, все носили форму, а в их взглядах читалось беспокойство.

Николай Андреевич Полвин приехал около девяти вечера. Войдя в зал, он задержался у порога, ища взглядом кого-нибудь знакомого и при этом машинально похлопывая стиснутыми в правой руке белоснежными перчатками по ладони левой. Как и остальные, он находился в недоумении, и был крайне расстроен нежданным вызовом в столицу — завтра у дочери день ее рождения…

Взгляд Полвина обежал зал, подмечая блеск носимого без привычки именного холодного оружия, задержался у развилки лестниц и, не найдя ничего примечательного в светской толчее, вернулся было ко входу, как вдруг один из офицеров заметил его и громко воскликнул:

— Николай Андреевич! Сколько лет!..

Полвин обернулся на зычный голос, и его черты вдруг дрогнули, смягчились, — он узнал спешащего к нему офицера.

— Лозин! Вадим Петрович! — радостно воскликнул он, шагнув навстречу. — А ты, какими судьбами? — искренне удивился Николай, обнимая капитана. — Я ведь слышал, ты где-то на юге, воюешь с сельвой!

— Да вот, вытащили прямо из джунглей. Случайно не знаешь, что стряслось, откуда срочность такая? — спросил Лозин.

— Нет, — признался Полвин. — Сам в затруднении. Да бог с ним, ты лучше скажи, как сам? Семья? Андрюшка? — засыпал он вопросами друга юности, увлекая того в сторону, подальше от толпы.

— Да что я, — белозубо улыбнулся капитан. — В корчевщики записался, правильно ты слышал. Катюша корит — говорит, годы, мол, не те, от семьи бежишь, а я слушаю, да знай свое. Прикипел, не могу без нее… без этой адовой сельвы.

— Ну уж… прям не можешь?

— Представь, не могу. Если честно, — боюсь работу бросать, ведь Катюша, она у меня умница, прозорливая, — годы-то действительно не те. — Лозин говорил, знакомо улыбаясь краешком губ, а Полвин слушал, испытывая при этом живительное дыхание времени, словно ветерком потянуло из прошлого, — кадетской юности, первой любви…

— Боюсь на завалинке осесть, брюшком обрасти… — продолжал тем временем капитан. — Дома-то оно, ясно, лучше. Андрюшка, внучок, растет, уже пятый годок шалопаю. — Лозин улыбнулся, и его взгляд просветлел. — А ты как, Коля? — вдруг спохватился он. — Оля твоя уже, наверно, выросла совсем? Где она?

— Да разминулся я с ней, — со вздохом признался Николай. — Домой должна была сегодня вернуться, завтра ей двадцать, а меня вот, видишь, вызвали…

— Двадцать? — с уважением переспросил Вадим. — Да, неприятно, конечно. Выходит, не ты посвящать ее будешь? Или перенесешь?

— Нельзя переносить, ты же знаешь, нехорошо это, — с сожалением ответил Полвин. — Хоть и потеряла смысл традиция, превратилась в ритуал, но все равно, — обидно. Пришлось попросить Лисецкого, — помнишь, может, Кирилла?

Лозин нахмурил лоб.

— Нет, не помню, — признался он.

— Ну, неважно, сосед он мой, одногодка. У него две дочки-близняшки… Он поведет Ольгу сегодня ночью к нашему АХУМу.

— Да, печально… — сочувственно вздохнул Лозин. — Для меня это осталось неизгладимым впечатлением. Как оттиск в сознании на всю жизнь. Традиция или ритуал, но вещь правильная, нужная… Кто-то из древних ведь правильно сказал: можно не знать многих наук и быть образованным человеком, но нельзя быть образованным, не зная истории…

Николай хотел что-то ответить, но сигнал коммуникатора прервал разговор.

— Полвин, слушаю, — сухо произнес он.

— Вас ожидают в северном крыле. Комната 127, - не представляясь, произнес голос.

— Извини, Вадим, мне пора, — Николай заторопился. — Найду тебя, когда разрешится эта сумятица. Не уезжай, не повидавшись со мной, ладно?

Лозин кивнул.

Николай Андреевич пожал ему руку.

Комната сто двадцать семь?.. — наморщив лоб, попытался вспомнить он, направляясь к лестнице. — Центр контроля над чрезвычайными ситуациями?

* * *

Ночь выдалась теплая, мягкая.

Ольга заканчивала ужин, сидя за столом с матерью. Прислуживал им старый дройд по имени Степан. В детстве Ольга звала его на свой манер — Стип. Девочка, которая только начала говорить, коверкала слова, а андроид привык, — так и остался "Стипом".

С улицы донесся звук шагов. Ольга обернулась, втайне ожидая увидеть Сергея Воронина, но поздним посетителем оказался их сосед — Кирилл Александрович Лисецкий — отставной полковник с лысеющей макушкой и пышными бакенбардами.