Дафнис и Хлоя (СИ)

Их разжигала и года пора. Был конец весны и начало лета, и было всё в расцвете. Деревья в плодах, равнины в хлебах, всюду стрекотание цикад, благоухание плодов, блеяние овечьих стад. Можно было подумать, что реки пели, катя воды, а ветры будто играли на флейте, шелестя ветвями сосен. И яблоки, будто в томлении любви, падали с веток на землю. И солнце, любя красоту, всех заставляло снимать одежды. И, распалённый всем этим, Дафнис бросался в реки. Он то окунался, то за рыбами гонялся, игравшими возле него; и часто глотал он холодную воду, будто желая затушить пылавший внутри пожар. Хлоя же, выдоив овец и почти всех коз, немало времени тратила, чтобы заквасить молоко. Очень уж ей мешали мухи и жалили, когда их отгоняли. Затем, вымыв лицо, надевала венок из сосновых веток, и, накинув на бёдра шкуру лани, чашу вином с молоком наполняла, и этот напиток пила с Дафнисом.

Но вот был близок полдень, и время наступало, когда их глаза попадали в плен очарования. Когда Хлоя видела Дафниса нагим, её поражала его краса, и она млела, не замечая и малейшего изъяна в его теле. Он же, видя её одетой в шкуру лани и в сосновом венке, когда она подавала ему чашу, думал, что видит одну из нимф, обитавших в пещере. И он похищал сосновый венок с её головы, сначала его целовал, потом на себя надевал. А она, когда, сняв одежды, он омывался в реке, надевала их на себя, сначала их целуя. Иногда они друг в друга бросали яблоки и голову друг друга украшали, деля волосы пробором: Хлоя говорила, что его волосы - похожи на ягоды мирта, так как они были тёмными, а Дафнис сравнивал её лицо с яблоком, так как оно было и белым и румяным. Он учил её играть на свирели, а когда она начинала играть, то он отбирал у неё свирель и своими губами скользил по тростинкам. С виду казалось, что он учил её, поправляя её ошибку, на деле же через эту свирель он целовал Хлою.

Как-то в полуденную пору, когда он играл на свирели, а их стада лежали в тени, Хлоя заснула. Подметив это, Дафнис отложил свирель и любовался ей: ведь теперь ему нечего было стыдиться. И он про себя говорил: "Как чудесно спят её глаза, как сладко дышат её уста! Ни у яблок, ни у цветущих кустов нет такого аромата! Но я боюсь её целовать. Её поцелуй ранит сердце и, как молодой мёд, ввергает в безумие. Да и боюсь я своим поцелуем её разбудить. Ах, уж эти болтуны-кузнечики! Своим стрекотанием они ей спать не дадут, а вот и козлы стучат рогами, вступив в бой; о, волки, трусливей лисиц! Что вы до сих пор их не похитили?"

Кузнечик, спасаясь от ласточки, вознамерившейся его поймать, вскочил к Хлое на грудь, а ласточка, преследуя его, не смогла схватить, но, гонясь за ним, так близко пролетела, что крыльями задела щёку Хлои. Она же, не понимая, что случилось, пробудилась с криком от сна. Заметив же ласточку, порхавшую близко, и видя, что Дафнис смеётся над её испугом, она успокоилась и стала протирать глаза. Тут кузнечик в складках одежды на груди у Хлои запел. И Хлоя вскрикнула, а Дафнис засмеялся. И под этим предлогом руки на грудь ей положил и вынул кузнечика. А он даже в руке у него петь продолжал. Увидев его, Хлоя обрадовалась, взяла его на ладонь, поцеловала и укрыла у себя на груди, а кузнечик всё пел.

А однажды порадовала их голубка, проворковав в лесу свою пастушью песню. И когда Хлоя захотела узнать, что же такое она говорит, Дафнис рассказал ей сказку: "Она была девой, такой же, как ты, красивой. Она пасла в лесу стадо коров. Она была певуньей, и коровы любили её пение. И, пася, она не била их посохом, не колола заострённым шестом, но, сидя под сосной и надев венок из сосновых ветвей, пела песни в честь Пана и Питии, и, очарованные звуком песен, коровы не отходили от неё далеко. А поблизости пас быков мальчик-пастух. И он был красив и такой же певун, как и девушка. И, заспорив с ней, кто красивее поёт, он своим голосом, сильным и нежным, переманил у неё в своё стадо лучших восемь коров и угнал их. Огорчённая ущербом в стаде и поражением в пении, девушка стала молить богов, чтобы они дали ей лучше птицей обернуться, чем домой вернуться. Боги исполнили её просьбу и обратили её в птицу, как и она, в горах живущую, и такую же, как она, певунью. И доныне она повествует песней о своём несчастье, говоря, что она всё ищет своих коров заблудившихся".

Такие радости им лето давало. Когда же осень была в полном расцвете и грозди винограда созрели, тирийские пираты на карийском судне (чтобы за варваров их не признали) причалили к этим местам. Выйдя на берег, в полупанцирях, с короткими мечами, грабя, забирали они всё, что им попадалось под руку: вино, зерно, мёд в сотах. Угнали и нескольких быков из стада Доркона, захватили и Дафниса, бродившего около моря. Хлоя же позже выгоняла овец Дриаса: девушка боялась озорных пастухов.