– О работе, – сказал Джерри. – Ты все еще работаешь на "Голвин Бразерс"?
Фил прищурился.
– Нет, нет. Я, гм, теперь на контракте, Джерри.
– Постоянная работа?
– Что? – Фил потягивал пиво из бутылки. – О, да, постоянная.
– Вы сегодня какие-то заторможенные, – сказал Джерри.
– Ха-ха, – попытался усмехнуться Фил.
Перед моим лицом щелкнули пальцы Джерри.
– Ты как, с нами или нет?
Я улыбнулся.
– Дайте-ка еще пива, Джерри.
Он полез в холодильник, не сводя с меня своего твердого, но любопытного взгляда.
Позади нас "Кровь" уступила место новой песне, "Полуночный странник", в ней губная гармошка звучала, как хихиканье, доносящееся из могилы.
Джерри подал мне пиво, и когда его рука на миг дотронулась до моей, я едва сдержался, чтобы не отдернуться.
– Меня допрашивало ФБР, – сказал он. – Слышал об этом?
Я кивнул.
– О господи, ну и вопросы они задавали. Понимаю, они выполняют свою работу, но какие они все-таки скоты!
Он одарил Фила улыбкой, но она не гармонировала с его словами, и вдруг я осознал, что в помещении стоит какой-то запах, причем с тех пор, как мы пришли. Это был тяжелый запах пота с примесью мускуса, смешанный со зловонием от свалявшейся шерсти и плоти.
Он не мог исходить от Джерри, Фила или меня, потому что это был запах не человека. Животного.
Я взглянул на часы над плечом Джерри. Прошло пятнадцать минут после нашего разговора с Девином.
Где же он?
Я все еще ощущал прикосновение руки Джерри, скользнувшей по моей с ледяной бутылкой пива. Кожа в этом месте горела до сих пор.
Фил потянулся вправо, уставившись на что-то за углом стойки, Джерри посмотрел на нас, и улыбка его улетучилась.
Я понимал, что молчание становится тягостным, мучительным и подозрительным, но не мог придумать, как нарушить его.
Запах вновь ударил мне в нос, и был он тошнотворно теплым. Я чувствовал, что он исходит справа, из черной ямы игорного зала.
"Полуночный странник" допел, и наступившая тишина заполнила весь бар.
И я совершенно четко услышал низкое, почти неслышное пыхтение, исходящее из игорного зала. Звук дыхания. Пэттон был где-то в темноте, наблюдая за нами.
– Джер, – сказал я, слова застревали в пересохшем горле, – а что у вас нового?
– Почти ничего, – ответил Джерри, и я понял, он не собирается поддерживать беседу. Теперь он открыто разглядывал Фила.
– Не считая допроса ФБР? – я усмехался, пытаясь вернуть атмосферу непринужденности в баре.
– Да, не считая, – сказал Джерри, не отводя глаз от Фила.
За "Полуночным странником" последовал "Длинный черный покров". Еще одна песня о смерти. Замечательно.
Фил смотрел на что-то, лежащее за углом бара, невидимое с моего места.
– Фил, – сказал Джерри. – Тебя что-то интересует?
Фил резко вздернулся, затем прикрыл глаза, как будто был загнан в тупик.
– Нет, Джер. – Он улыбнулся и вытянул руки. – Просто смотрю на собачью миску на полу, и, знаете, еда в ней совсем свежая, будто Пэттон только что ел. Вы уверены, что он наверху?
Предполагалось, эти слова прозвучат случайно. Уверен, Фил на это и рассчитывал. Но получилось совсем наоборот.
Доброта в глазах Джерри исчезла в воронке черного холода, и теперь он смотрел на меня, будто я жук под микроскопом.
И я понял: притворство закончилось.
Я полез за своим пистолетом как раз в тот момент, когда за окном пронзительно завизжали шины, а Джерри нагнулся под стойку.
Фил еще был в расслабленном состоянии, когда Джерри скомандовал:
– Яго!
Это не было имя одного из персонажей трагедии Шекспира, это был боевой код.
Я вынул пистолет из-за пояса, когда разъяренный Пэттон вырвался из темноты, а в руках Джерри сверкнула длинная бритва.
Фил успел только сказать:
– Нет, нет! – и свалился.
А Пэттон перепрыгнул через него и бросился ко мне.
Далее последовал взмах руки Джерри, и, хотя я инстинктивно отпрянул назад, бритва рассекла мое лицо возле скулы, а Пэттон ударил меня лбом, как мяч, и свалил со стула.
– Нет, Джерри! Нет! – закричал Фил. Рука его застряла за поясом, он пытался достать пистолет.
Зубы пса отскочили от моего лба, голова запрокинулась, и челюсти нацелились на мой правый глаз.
Кто-то вскрикнул.
Я скрутил шею Пэттона свободной рукой, и звук, который он издал, напоминал дикую смесь из крика и лая. Я сдавил его горло, но рука скользнула вверх по холеной шерсти, и пасть вновь приблизилась к моему лицу.
Когда он стал бить меня задней лапой по руке, я приставил пистолет к его груди и дважды спустил курок. Голова пса откинулась, как если б он услышал, что его зовут, затем он дернулся и вздрогнул, а из пасти послышалось шипение. Его тело в моих руках обмякло, он повалился на правый бок и утих между стоящими в ряд стульями.