Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930

Здесь, на Гельголанде, я купил себе клетчатые штаны для верховой езды (хотя остров любопытен тем, что на нем не имеется ни одной лошади) и изумрудные чулки; я бодр и полн энергии. Остров, кстати, хороший. Доказательства? 1. Всюду море. 2. Я не знаю, сколько сегодня доллар, хотя даже справлялся об этом.

Насчет кино спросите Шкловского[813]. В Германии никого не знаю. Во Франции есть Delluc (автор книги о Чаплине[814]). Если хотите, я могу Вас свести с ним.

Я ничего не делаю и рад буду получить от Вас письмо. Как здоровье? Что пишут Вам из Петербурга? Я давно не имел вестей от Е<лизаветы> Гр<игорьевны Полонской>.

Сердечный привет от Любови Мих<айловны> и меня.

Ваш Эренбург

Книг сейчас нет. Буду в Берлине скоро — пришлю.

Пишите мне на адрес «Геликона»:

Bambergerstr. 7.

Впервые — Лев Лунц и «Серапионовы Братья» / Публикация и комментарий Гари Керна // Новый журнал. Нью-Йорк, 1966, № 82. С. 151–152. Публикация Керна выполнена по подлинникам из Архива Лунца, принадлежавшего его сестре Е.Н.Горнштейн.

Это единственное письмо ИЭ, сохранившееся в архиве Л.НЛунца.

250. В.Г.Лидину

<Из Свинемюнде в Москву,> 1/8 <1923>

Дорогой Владимир Германович,

писал Вам дней десять тому назад. Не знаю, в Москве ли Вы. Напишите мне, как достать человека, с которым Вы переслали гонорар? Мне очень нужны сии фунты, а он не заявляется. <И.Г.>Лежнев же пишет, что Вы «огорчены, что не с ним послали деньги» — эта фраза меня даже смутила. Уж не пропал ли тот? Ответьте! Так же 1) получили ли Вы книги и с набора ли набирается «Трест Д.Е.»? 2) Когда срок выплаты половины гонорара?

С переводами Ваших вещей затяжка. У французов, вследствие исконной медлительности, лета и indigestion[815] (они и с ответом Англии не спешат[816]). Здесь же — вследствие непривычки немцев ко многому, к чему мы давно уж привыкли (так с прошлой недели мы начали считать все на миллионы и пр.) Однако по-прежнему надеюсь, в особенности на первое.

Нахожусь сейчас в Swinemunde. Здесь русские дамы и комары. Кроме того, Кусиков, который в баре «Splendin» заказывает музыкантам: «3-ий (sic!) Интернационал». Особенно донимают комары.

Ответьте мне скорей (на «Геликон»). От Любови М<ихайловны> и меня сердечный привет.

Ваш Эренбург

Впервые.

251. В.Г.Лидину

<Из Свинемюнде в Москву,> 17/8 <1923>

Дорогой Владимир Германович, я в сверхкритическом положении[817]. О здешних ценах и пр. Вы знаете, конечно, по газетам. Я абсолютно без денег. Альбрехта же нет! По слухам он проехал в Париж. Выручайте.

1. Ответьте мне срочно, имели ли Вы сведения, где сейчас Альбрехт. Как его найти? Кто он? (имя, отчество, профессия, в командировке ли и т. д.)

2. Нельзя ли в связи с мировой революцией, а также с исчезновением Альбрехта ускорить мне выдачу второй половины гонорара «Земли и Фабрики»? Я опасаюсь, что Вы (по письму <Т.И.>Сорокина) уехали в Коктебель, пишу им отдельно об этом также. Спасите!

Почему не пишете? Горячий привет от Л<юбови> М<ихайловны> и меня.

Ваш Эренбург

Если удастся получить деньги от «3. и Ф.», переведите их через банк телеграфом — это скорей всего.

Впервые.

252. М.М.Шкапской

<Из> Свинемюнде <в Москву,> 18-го августа <1923>

Дорогая Мария Михайловна, верьте, здесь Коктебель тоже мнится иным миром и миром страшным. Нет, не хотел бы я вновь очутиться там, ведь с ним связаны у меня самые трудные и безлюдные месяцы моей жизни.

Что с Вами? Почему такая грустная? Как здоровье?

Я охотно бы сделал что могу касательно стихов Волошина, но книга уже вышла, кажется, месяц тому назад[818]. Передам, но полагаю, что это непоправимо[819].

Я провел лето (сегодня — осень) пусто и невесело. Кроме красных боков Гельголанда и вспомнить нечего. Не работал. Впрочем, к зиме верно наберется крохотная книжица стихов, о которой писал Вам. В ней, как и во многом ином, я являюсь робким учеником Пастернака. Посылаю Вам одно стихотворение[820].

Пишете ли Вы?

Передали ли Вы мой привет крестьянам Гавриле Стамову и особливо Марине Васильевой? Это хорошая женщина. Еще в Коктебеле хороши холмы, но, разумеется, не натощак.

Здесь сейчас все нам знакомое[821]. Немцы, впрочем, удивляются. Надеюсь вскоре засесть за большой сантиментальный роман[822].

Поездка Е<катерины> О<ттовны> расстроилась. Она сейчас на даче под Москвой с детьми[823].

Пишите. Л<юбовь> М<ихайловна> благодарит за память и шлет сердечный привет.

Нежно целую Ваши руки.

Ваш Эр.

Впервые — Диаспора IV, 564–565. Подлинник — ФШ, 41–42.

253. Е.Г.Полонской

<Из Свинемюнде в Петроград,> 23/8 <1923>

Каждый раз читая твою прозу:

(кроме радости и пр. лирических предметов) почему ты не пишешь прозу? Злую, трогательную прозу растроганной солнцем змеи?

Серьезно: попробуй, урви месяц.

Жду твою поэму <«В петле»>.

В настоящий момент (т. е. в августе этого года) ничего издать в Берлине нельзя. Кризис и прочие умные слова. Издатели у меня пробуют деньги занять! Что дальше будет, неизвестно. Если будет возможность — устрою твою книгу.