Daigaku-kagami (СИ)

То ли у соседей, то ли где-то на улице раздается подозрительный шорох, но воспаленный современной поп-культурой разум тут же рисует нечто, притаившееся за твоей спиной. Оборачиваться страшно, ведь стоит только тебе повернуться — оно тут же сожрет тебя. А сейчас, пока ты игнорируешь его, возможно, оно просто исчезнет. Но с каждым мгновением тишины становится все страшнее. Ты уже сам выключаешь звук, чтобы слышать каждый шелест неведомого монстра, скрывшегося в совершенно пустой квартире и наслаждающегося твоим страхом. Напряжение, достигнув своего пика, требует выхода, так что ты, вскочив с уютного местечка, прыжком добираешься до кнопки включения света. Облегченно вздыхаешь, понимая, что никого в твоей комнате нет, и… слышишь, как кто-то скрипнул половицей на кухне.

Светлая комната кажется безопасной, но чувство, что нечто из темноты гостиной наблюдает за тобой, давит, заставляя бояться все сильнее, вынуждая трястись от страха, внимательно вглядываясь в сплошную черноту. Зловеще скрипит монстр, разгуливая в пределах досягаемости света. Пока лампа горит — ты в безопасности. Но стоит лишь на шаг войти во мрак, и это жуткое создание уничтожит тебя, обглодает кости, не оставив и кусочка для опознания. Оно будет медленно наслаждаться твоими мучениями, а поскрипывающие под его тяжестью половицы начнут виновато внушать тебе, что стоило просто остаться у себя, послушавшись их, и не лезть туда, куда не просят.

И хотя все мы сталкивались с подобным, нам не приходилось жить с этим чувством постоянно. Трудно даже представить, что может испытывать тот несчастный, постоянно ощущая на себе голодный, полный желания убивать, взгляд. Он медленно, но верно сходит с ума. Его разум просто не выдерживает всего того, что ему приходится ежедневно переживать. Ему кажется, что он сошел с ума, когда начал ощущать себя чьей-то жертвой, оказался под присмотром чудовища. Но на самом ли деле его дорожка свернула не туда именно в тот момент? Быть может, чудище действительно существовало, и сдвиг начался только в тот миг, когда он решил, что все это ему кажется?

Добавив к этому еще и безумную ревность, день изо дня превращавшую самого несчастного в подобие монстра, мы получим вполне достоверную картину одного добродушного русского парня, в короткий срок превратившегося в настоящее чудовище, так же неотрывно следящее за каждым шагом своего возлюбленного, как и тот монстр, что следил за ним. Иван Брагинский, очень приятно.

Благо, спустя какое-то время ревность поутихла, стала настолько незначительной, что он смог справляться с собой, если хорошенько настроится утром и не столкнется с обездвиживающим взглядом чьих-то внимательных глаз. Тогда он становился прежним собой — уверенным, добрым и искренним Ваней, безумно влюбленным в самодовольного немца-альбиноса, учителя английского, своего соседа — в Гилберта.

Проснувшись ранним утром, Ваня неспешно потянулся, чувствуя, как жизненные силы с удвоенным рвением проникают в каждую клеточку его воистину могучего тела. День предстоял непростой, но совсем не из-за его загруженности или тяжести материала. Все мальчишки сегодня будут стоять на ушах, обсуждая, кто, куда, с кем и для чего. Многие вообще решат прогулять занятия, поэтому он искренне сочувствовал Карлосу, которому предстояло отлавливать особенно нетерпеливых ребят на входе и доступно объяснять каждому, почему следует пока попридержать свои неуемные желания в штанах и дождаться окончания занятий. Да и сам он, чего греха таить, в предвкушении вечернего события, определенно будет с трудом сосредотачиваться на учебном материале. Нет, сегодня не предстоял конец света, это был всего лишь праздник для романтичных подростков с разбушевавшимися гормонами — день всех влюбленных. И Брагинский бы с удовольствием забыл о его существовании, если бы только Гилберт не пообещал этим вечером прогуляться с ним до тихой уютной кафешки.

Весь день он с нетерпением ждал этого волнующего события, ловил каждый случайный дерзкий взгляд Гилберта, его мимолетные прикосновения на переменах, он с трепетом вглядывался в родную фигуру — Гил беспечно болтал с Родерихом и понимающе хлопал того по плечу. Он ждал, ждал с таким нетерпением, как будто был пятнадцатилетним мальчишкой, у которого намечалось первое свидание в его жизни. Это заставляло его улыбаться и чувствовать себя по-настоящему счастливым. Разве может быть что-то лучше ожидания скорой встречи с любимым, предвкушения совместного времяпрепровождения, несомненно, буйного и веселого, ведь иначе с Гилбертом и не бывает? Конечно, он еще и ждал ночи, которую сам себе обещал сделать просто волшебной, самой лучшей в жизни Гилберта. А раз обещал — то сделает, что бы ни случилось.