Daigaku-kagami (СИ)

Прикрыв глаза, Ичиго — невысокий японец со смолисто-черными волосами и добрыми глазами — неспешно поднялся на сцену и, благодарно поклонившись, принял из рук директора Кассия свой диплом. Следом за ним на сцену поднимались и другие, никого из них Гай не обделил вниманием, про каждого сказал несколько добрых слов, не читая с заранее заготовленной бумажки, — там был только алфавитный список. Он помнил и любил каждого из своих учеников, что, конечно, льстило, показывало его перед пришедшими родителями в самом выгодном свете и подпитывало любовь детей к нему.

— А теперь я приглашаю на сцену того, чья судьба здесь, да не обидит это остальных, волновала меня больше всего, — с немного грустной улыбкой объявил Гай. — Замечательный нападающий нашей футбольной команды, забивший немало победных голов, ученик, чье «удовлетворительно» за итоговый экзамен никогда не вызывало сомнений, местная знаменитость — Керкленд Скотт.

— Я! — немного развязно протянул тот, поднимаясь с места.

Скотт с самодовольной усмешкой на губах поднялся на сцену. Вежливо поклонившись директору Кассию, он забрал свой диплом из его рук, как-то странно подмигнул Экхарту, подававшему уже следующий диплом, чем вызвал на щеках Нольде возмущенный румянец, и, удовлетворенный своими действиями, сбежал со сцены, возвращаясь на место. Церемония вручения дипломов продолжилась. Учащиеся пятого «А», спустя какое-то время, подошли к концу, настал черед «Б» класса, первым из которого был сосед Скотта по блоку — Садык Аднан. Он, ничуть не менее самоуверенный, чем Керкленд, занимался баскетболом, принес команде победу в районных соревнованиях и сдал экзамены лучше него.

Наконец, все дипломы были вручены, Гай, устало притирая лоб, довольно улыбнулся Экхарту, а тот только покачал головой. Ничего еще не закончилось, им предстоял долгий, поистине долгий день, одна подготовка к которому утомила всех задолго до его начала. Теперь нужно было, дождавшись, пока все успокоятся, пригласить на сцену выпускника, который готовил прощальную речь. Они специально не проверяли ее, не слушали, отдав все во власть ребят. Пусть они прощаются так, как им самим того хочется, а не как предписывают скучные нормы.

— Обращение от выпускника! — пафосно объявил Гай Кассий, мягко касаясь взглядом каждого из шестидесяти сидящих в первых рядах ребят.

Он даже не знал, кто из них сейчас поднимется на сцену второй раз за день, чтобы сказать что-то всем ученикам из своей параллели. Дружба между классами была ничуть не слабее, чем внутри, ведь, как и в других японских школах, каждый год ребята перемешивались, оказываясь в совершенно разных комбинациях. На фестивали им приходилось готовить что-то, соревнуясь с другими параллелями, а не друг с другом. Можно было даже сказать, что это разделение на два класса было создано сугубо ради удобства их обучения.

Со своего места поднялся Скотт. Хотя по лицу директора Кассия и скользнуло удивление, он ждал, что именно Скотт будет выбран ребятами обоих классов для заключительной речи. Острый на язык, популярный, дерзкий именно в той степени, в которой это остается привлекательным, а еще — принесший школе больше всего неприятностей, заключающихся в разбитых окнах, регулярных драках и появлениях в школе в не очень трезвом виде. Ни от кого другого прощальные слова не звучали бы настолько… искренне.