Daigaku-kagami (СИ)

— Я буду плакать о тебе, — не отпуская рук Артура, вздохнул Лис.

— Ты сам виноват, это ведь ты попросил, чтобы тебя приручили. А теперь тебе будет больно… — Артур отвел глаза, боясь смотреть на друга, которого должен был оставить.

— Нет, — с легкой улыбкой, покачал головой Хонда. — Вспомни, что я говорил тебе о колосьях.

— Прощай? — неуверенно вздрогнул Артур.

— Перед тем как мы расстанемся, я открою тебе своей секрет. Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь.

— Самого главного глазами не увидишь, — глухо повторил Артур.

— Люди забыли эту истину, — тяжело вздохнул Кику. — Но ты не забывай: мы навсегда в ответе за тех, кого приручили. Ты в ответе за твою розу, — он, ломаясь, разорвал контакт, кинув Маленькому принцу последнее сдавленное «прощай».

— Я в ответе за мою розу… — утирая слезы, повторил Маленький принц.

Следующей была встреча героя Артура со стрелочником-Гераклом, человеком, который сортировал пассажиров в поезда. Наивный Маленький принц, задавая свои детские вопросы, пришел к выводу, что люди не знают, чего ищут, а это его очень опечалило.

А потом, наконец, настал черед последней сцены в замечательной сказке, которую решил поставить драмкружок «Кагами». На сцене вновь появился Артур, а следом выглянул и озабоченный чем-то Альфред. Они едва не поссорились, но Маленький принц, с какой-то грустной примиряющей интонацией пошел на уступки.

— Звезды очень красивые, потому что где-то там есть цветок, пусть его и не видно, — задумчиво глядя в небо, нарушил переливы лирической музыки Артур, а Ал только снисходительно поддакнул. — И пустыня красивая… — тут уж «взрослый» согласился искренне — он ведь любил пустыню. — Знаешь почему? Где-то в ней скрываются родники.

Удивление — счастливое удивление от окончательного понимания — осветило лицо Джонса, и, перекинувшись еще парой фраз, они продолжили путь по сцене, пока свет сменял для них ночь на день. Они дошли до колодца, возле которого снова заговорили. И теперь уже летчик точно понял, чего искал Маленький принц и чего не могут найти люди. Он был счастлив, Альфред прекрасно изображал это и голосом, и поведением, и мимикой — вот только что-то не давало ему покоя. Когда Артур попросил его уйти, чтобы Ал смог починить свой самолет, тот окончательно укрепил свои подозрения, но не мог ничего противопоставить молящему взгляду детских глаз.

Когда он скрылся за кулисами, все источники света оказались выключены. В темноте, повисшей на сцене, начался диалог Маленького принца и Змея, давным-давно встреченного им в этой самой пустыне. Свет зажигался постепенно, по мере приближения к ним Альфреда, а когда тот достал револьвер, Змей сбежал, оставив на руках Ала измотанного тяжелой беседой Маленького принца.

— Малыш, я хочу еще послушать, как ты смеешься… — неуверенно подал голос Альфред.

— Самое главное — то, чего глазами не увидишь, — тихо сказал Артур.

— Да, конечно…

— Это как с цветком. Если любишь цветок, что растет где-то на далекой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звезды расцветают. Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а все из-за ворота и веревки. Помнишь? Она была очень хорошая. Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда очень маленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто — одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями. И потом я тебе кое-что подарю… — и он засмеялся. — У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует — они указывают путь. Для ученых они — как задача, которую надо решить. Но для всех этих людей звезды — немые. А у тебя будут совсем особенные звезды… Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь — и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться! — и он снова засмеялся. И когда ты утешишься — в конце концов, всегда утешаешься — ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом.

После этой сцены, в отличие от оригинала, у них слов не было. Взяться за руки, чувствуя через ладонь, как бьется сердце другого, на прощанье крепко-крепко обнять глупого «взрослого», едва различая из-за шума в ушах его сбивчивый шепот о том, что все замечательно и нужно только успокоиться, вздрогнуть, когда его губы случайно пройдутся по чувствительному уху, желая удачи на родном английском. Посмотреть в зал, а потом — упасть в объятия Антонио, так незаметно и плавно подкравшегося сзади и безобидно прикусившего шею.

Занавес. Неуверенно начавшиеся аплодисменты сменились бурными овациями, свистом и улюлюканьем, а актеры вышли на сцену, чтобы поклониться и сказать последние слова. Каррьедо поудобнее перехватил микрофон и кашлянул, привлекая к себе внимание. На его раскрасневшемся от радости успеха лице сияла глупая улыбка во все тридцать два.