Daigaku-kagami (СИ)

Андресс предпринял робкие попытки вырваться, но, как и ожидалось, ничего не вышло. Все-таки Хенрик был старше и сильнее, да еще и выше на добрых полголовы.

— Слушай, — в голосе его появилось что-то потустороннее, темная угроза, волнами расползающаяся по коже. — Отпусти.

Он поднял на, очевидно, пьяного Хенрика полные ненависти синие глаза, почти почерневшие от злости. В этот момент уже Хансен едва ли не впервые в жизни почувствовал себя маленьким, слабым и беспомощным. Ему стало не по себе от такого вида — Андресс никогда не выражал свои эмоции более явно. Воистину, в тихом омуте…

— Хорошо, хорошо, — он разжал объятия и отступил на шаг. — Я просто пошутил, не заводись, — только натянув фирменную улыбочку, Хенрик почувствовал, как страх отступает.

Перед ним стоял просто уставший, озлобленный ребенок, которого нужно было пожалеть, сказать, что любишь, и защитить от всех бед.

«Притворись спящим. Или поменяйся комнатами».

А это была мысль. Конечно, нет гарантии, что его подселят к кому-то более адекватному, но после сегодняшнего… Андресс выключил свет и отвернулся к стенке, чувствуя на спине настойчивый взгляд. Точно. Завтра же он пойдет к завхозу и попросит поменять его с кем-нибудь. Йенсенн поежился, глубже зарываясь в одеяло, лишь бы не ощущать, как голубые глаза Хенрика сверлят в нем одну дырку за другой.

— Эй…

Он проигнорировал Хансена, уткнувшись в подушку.

— А твой брат…

— Он здесь не учится, — отрезал Андресс — он не собирался терпеть чьи угодно поползновения в сторону Халлдора.

— Да не про то я, — отмахнулся Хенрик. — Он похож на тебя? Какие у вас отношения? Ты же совсем ничего про себя не рассказывал.

— Совсем непохож. Нормальные.

— Эй! — Андресс выругался про себя — не стоило вообще отвечать. — Может, будешь хоть немного дружелюбнее? Какая у тебя семья? Я никогда не слышал о семье Йенсенн, наверное, трудно было поступить на бюджет?

«Не успел. А о смене уточню. Он о тебе спрашивает».

— У моих родителей фамилия Сигурдссон. Мы с Халлдором приемные, из одного детдома, но между собой тоже не родственники.

— И тяжело было с семьей?

— Нет. Мы еще маленькие были, — Андресс лег на спину, все еще избегая смотреть на Хенрика.

— А брат… Как-как его зовут? Халлдор? Как он к тебе относится?

— Нормально, — после слишком уж долгой паузы выдохнул Андресс.

— А… ты к нему как?

— Ну… — Йенсенн скосил глаза и заметил искренний интерес на лице Хенрика. — Так же, — он почувствовал, как к щекам приливает жар, и тут же пожалел, что не спрятал лицо.

— Поня-я-ятно! — Хенрик рассмеялся. — Значит, ты втрескался в своего брата?

— Нет! — Андресс резко обернулся, приподнимаясь на локтях. — Да как ты вообще?.. Я…

— Ну точно! — Хенрик приложил ладони к лицу в знак умиления. — Влюбился!

«Так расскажи, в чем проблема?»

— Неправда! — яростно возразил Андресс, проклиная свое дурацкое пылающее лицо.

— Ну хватит, это же очевидно. Обычно ты весь такой из себя спокойный, а сейчас вон как покраснел!

— Идиот, — фыркнул Андресс, опускаясь обратно на кровать.

— И чем я хуже? — невинно поинтересовался Хенрик, повторяя его действия.

— Ты не он.

— Резонно. А он какой? Высокий? Блондин? Глаза голубые? Целуется классно?

— Какой ты шумный! — Йенсенн снова отвернулся к стенке. — Я хочу спать, оставим это на завтра.

— Заметано! — Хансен показал ему большой палец, мгновенно сворачиваясь под одеялом.

Андресс прикрыл глаза.

«А он не такой уж плохой… Поговорить можно, да и не клеится совсем, когда я с ним нормально. Может, дать ему еще один шанс?»

«Ну точно, совсем ребенок! Еще и безответно влюбленный. Значит, не все потеряно! Может, он и станет моим светом?»

«Знаешь, братик, а он… нормальный».

«Нет, нельзя, подумает еще чего-нибудь не то. Стереть».

«Расскажу завтра, спать хочется».

Йенсенн положил телефон на стол, удобнее устраиваясь на кровати. Да, он сегодня серьезно просчитался… Но так ли плохо иногда ошибаться?

***

— Ребят, мы уже третий день ничего решить не можем. Оставляем встречу с Чеширом, или ее тоже вырезать? — Ловино нахмурился, строго глядя на товарищей по несчастью.

— Режь. Еще один день, и ограничимся плакатом, спасибо, Феличиано его уже сделал, — Артур сидел, погрузив лицо в ладони, явно проклиная всех и вся.

Драмкружок вот уже третий день не мог решить, какие сцены из неудавшегося спектакля стоит оставить. Они сшили платье для Алисы и костюмы кошек, подготовили плакат, назначили выступление на пятницу, попросив спортзал на время обеденного перерыва, и даже договорились с компьютерным клубом по новой. Но решить, а что же им остается играть — не смогли. Даже не продвинулись. Спорили, смеялись, пили чай с печеньем, репетировали первую сцену, ругались насмерть и, изможденные, уходили домой.

— Может, черт с ней, с этой «Алисой»? — Артур опустошенно посмотрел в потолок. — Оставим только первую сцену, а потом обыграем типа «а если хотите узнать, что будет дальше, добро пожаловать в драмкружок»?

— Это слишком по-детски.

— Никто на это не купится.

— Одна роль.

— Бессмысленно.

— Только последний кретин мог такое предложить.