Daigaku-kagami (СИ)

Ну что бы он без него делал? Устало покачав головой, Йенсенн выставил нужное время на маленьких часиках — это был специальный противоударный будильник-мяч, который не разбивался, даже если с силой швырнуть его в стену. Взглянув на Хенрика, распластавшегося на кровати, он набросил на его ноги легкое одеяло, прикрывая филейную часть, которая почему-то постоянно бросалась в глаза. Взглядом Андресс зацепился за лицо, расплывшееся в крайне самодовольной улыбке, и почувствовал новый приступ гнева. Нет, ну какой наглостью нужно обладать, чтобы вынуждать постороннего человека о себе заботиться и при этом самодовольно ухмыляться? Он уже хотел как-нибудь отомстить Хенрику, но, оставив коварные планы до лучших времен, улыбнулся, присаживаясь на краешек кровати. Андресс сейчас больше всего опасался, что тот проснется и застанет его сидящим с тупой улыбкой на своей кровати. И тем не менее он не мог не улыбаться, сдержанно и немного стыдливо, когда кончиками пальцев убрал непослушные прядки с умиротворенно прикрытых глаз Хенрика.

— Можешь же быть нормальным, — пробормотал он в пустоту, обращаясь, конечно, к Хансену. — Жаль, только когда спишь.

Действительно ли он жалел, или просто это звучало красиво, Андресс и сам не знал. Он привык быть более сдержанным в словах, но сейчас его все равно никто не мог услышать.

«Спокойной ночи».

Пока Хенрик спал, Йенсенн сделал уроки на завтра, а потом приготовил себе хлопья с молоком. Немного подумав, он посмотрел на время и насыпал хлопья в тарелку Хансена, а потом налил стакан молока и перенес все в комнату. Не успела тарелка опустеть, как прямо на ухе Хенрика — коварная месть свершилась! — прозвенел будильник. Упав с его головы, когда Хансен подскочил от неожиданности, он продолжил надрываться где-то в недрах его постели. Хенрик озирался по сторонам, оторопело моргал и выглядел еще глупее, чем обычно. Андресс едва сдержался, чтобы не рассмеяться — в такие моменты он начинал понимать любовь Хенрика к подобным приколам.

— С добрым утром, — выдавил он.

— Берегись, мелкий, — мрачно пропел Хансен и, нашарив в кровати будильник, безжалостно швырнул его в сторону Андресса. — Неужели ты действительно меня так ненавидишь?

— Ага, — Андресс кивнул и ловко увернулся от смертоносного снаряда.

— Ну за что-о-о? — простонал Хенрик, воздев руки к небу, роль которого, за неимением лучшего, выполнял потолок.

Йенсенн только дернул плечами, невозмутимо дожевывая хлопья. Хенрик заметил, что на столе его дожидается собственная порция, и прекратил дурачиться. Он вылил молоко из стакана в тарелку, размешал нехитрое блюдо и с аппетитом засунул ложку в рот.

Андресс медленно пил свое молоко, пока Хенрик торопливо подъедал все, что было ему предложено. Затем он отправился в душ, а Йенсенн наконец раздвинул шторы и впустил в комнату кислород, которого ему так не хватало. Чувствуя себя примерной женушкой, он отправился мыть посуду, ругая себя за это на чем свет стоит.

Когда он, перемыв гору посуды, оставшуюся еще со вчерашнего утра, вернулся в комнату, то обнаружил Хенрика нагишом на своей кровати с телефоном в руках. Стараясь не смотреть на достоинство соседа, Андресс вырвал из его рук столь личную вещь и кинул на пах утащенное с кухни полотенце.

— Не читай сообщения моего брата в таком виде, — строго потребовал он.

— Какая разница? — Хенрик демонстративно сбросил полотенце на пол. — Ты все равно не позволяешь мне их читать.

— Потому что ты идиот, — вздохнул Андресс. — Других состояний я за тобой не замечал. Ты когда вообще учишься?

— Я много чего делаю, пока ты спишь, Андресс, — томно проговорил Хенрик, поднявшись с кровати, и залез в шкаф в поисках одежды.

— А еще больше ты делаешь, когда думаешь, что я сплю, — усмехнулся Йенсенн.

Шкаф отозвался смехом, а после из него показался Хансен — немного помятый, но зато одетый. Андресс снова посмотрел на него, как на идиота, и закатил глаза. К его удивлению, Хенрик не стал отшучиваться, а сел за стол.

— Драмкружок же собирается в восемь, так что у меня есть время тебя удивить, — улыбнулся он.

И, о, святая святых, он нацепил на нос очки! Андресс готов был поклясться, что за все время их сожительства он ни разу не видел даже очечника на столе Хенрика, не говоря об очках! Лукавые глаза Хансена за этими узкими стеклышками казались еще светлее и ярче, и, господи, как же это было… эротично. Слово назойливо вертелось на языке, и Андресс очень не хотел его признавать, но оно идеально описывало произошедшие с Хенриком метаморфозы. Не всем идут очки, и Йенсенн не мог сказать, что они очень уж шли Хансену, но… Это было эротично. И он никогда бы не сказал Хенрику об этом.

Андресс пытался сосредоточиться, читал свою книжку, выискивая в ней интересные для себя моменты, но его взгляд то и дело возвращался к Хансену. Тот сосредоточенно жевал карандаш, сидя над домашкой, и не замечал ничего вокруг. К чему говорить, что за все то время, которое они провели вот так, в тишине, Андресс едва осилил пару страниц?