Daigaku-kagami (СИ)

— Ну, начнем! Жил-был тролль, злющий-презлющий, то был сам дьявол. Раз он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей — уродами! Дьявола все это ужасно потешало, так что он не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля рассказывали о зеркале как о каком-то чуде. И они бегали с зеркалом повсюду, а напоследок захотелось им добраться и до неба. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас, но вот они поднялись еще, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, еще больше бед, чем само зеркало. Некоторые из них разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные ее стороны, ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось само зеркало. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда. А злой тролль хохотал до колик: так приятно щекотал его успех его выдумки. Но по свету летало еще много осколков зеркала. Послушаем же!

В зал ввалилась толпа подростков, волной разлившихся по сидячим местам, заполнивших собой все свободное пространство. Их голоса сливались в единый шумовой поток, что, взвившись в воздух, мешал сосредоточиться тем, кто в зале был до открытия дверей. Вскоре, места — даже у стен — стало катастрофически не хватать, и кое-кто вставал даже в проходах между рядами. Когда поток, пронизывающий дверь, иссяк, та закрылась, не допуская опоздавших. Свет погас. В душном и тесном зале, вмещавшем в себя, казалось, даже больше, чем вообще было людей в школе, воцарилась абсолютная тишина. Звонкий густой голос Антонио отразился от стен, эхом отдаваясь в ушах и приковывая все внимание к сцене. Занавес, тихо шурша, начал свой путь к краям сцены, постепенно открывая импровизированные мансарды домов, соединенные толстой водопроводной трубой. На «окнах» стояло по розе, а актеры сосредоточились в более нежной, определенно девчачьей «комнате». Неожиданно откуда-то сверху в центр сцены, изображавший улицу, посыпались блестящие хлопья — как будто искристый снег. По залу прокатился удовлетворенный шепот, но стоило только полотнам ткани замереть, шум вновь смолк. Представление началось.

И если в зале все замерли, стоило только актерам начать игру, то за кулисами тут же возникла сумасшедшая деятельность. Снег, подготовка костюмов, повторение своих слов, успокаивающие нервы упражнения. Первый «полновесный» спектакль под руководством Артура — он не мог позволить ему быть хуже предыдущих и делал все возможное, чтобы исполнить поставленную задачу.

Пока Антонио аккуратно выпускал из коробки, прикрепленной сверху сцены, «снег», Артур внимательно вглядывался в действия актеров, особенно уделяя внимание новичкам. Он удовлетворенно отметил, как прекрасно Йонг Су голосом изображает даму преклонных лет, общающуюся с детьми. Еще больше его порадовал Андресс: он так и лучился детской непосредственностью, которой в обычной жизни, да и на большинстве репетиций, никто и представить не мог в его исполнении. Наконец, с заявлением Кая о том, что он растопит Снежную Королеву, посадив ее в печку, сцену покинул Йонг Су, а Андресс и Кику остались вдвоем, петь и любоваться розами. Так как следующая сцена у Има была только в конце спектакля, Артур позволил себе отвлечься от процесса и поболтать — Йонг Су подскочил поделиться первыми впечатлениями.

— Там столько народу! Я никогда еще перед таким количеством людей не выступал. Артур, ты уверен, что сегодня никого на территорию школы не пропускают? Но это неважно! — он и слова не давал вставить Артуру, повиснув на его плечах в порыве дружеских чувств и активно жестикулируя. — Такое внимание! Такие глаза! Такая реакция! Как будто выступаем перед искушенной публикой, а не перед обычными школьниками! Я впечатлен! Это!.. Это просто!..

— Это просто твой первый раз, — улыбнувшись, прошептал Керкленд. — И говори потише, не хочешь же ты испортить все впечатление?

— Конечно, нет! — зажав себе рот руками, тут же закивал Йонг Су, все еще взбудораженный и впечатленный.

— Я хотел попросить не так часто играть на публику, ты все делаешь напоказ, а нам нужно, чтобы люди поверили в тебя, — серьезно попросил Артур. — В целом все смотрится очень ярко, но вот это…

— Вас понял, президент! — отсалютовал Йонг Су. — Представляю, как Ал сейчас давится гамбургерами от зависти! — торжествующе хихикнул он, но заметив как-то сразу изменившееся выражение лица Керкленда, предпочел не развивать тему дальше.