Daigaku-kagami (СИ)

На самом деле он очень хотел, чтобы Альфред мог разделить его восторг, ведь именно он привел Джонса в драмкружок, чуть ли не на жалость надавив. Йонг Су всегда было с кем поделиться своим счастьем, кому рассказать новую забавную новость, с кем поболтать, провести вечер или даже ночь. Но вот Альфред — Герой с большой буквы, способный рассмешить одним своим видом, поддержать одним взглядом и растормошить одним каким-нибудь, безусловно, абсурдным предложением — таких у него больше не было. Джонс был исключительным эксклюзивным экземпляром лучшего друга, которого Им, с его неплохим нюхом на людей, умудрился заполучить в свое безраздельное властвование. И именно потому ему не хотелось переживать что-то столь значительное, как первое выступление на сцене перед полным залом, в одиночестве. С горя он сам не заметил, как столкнулся со следящим за сценой из своего уголка новичком — соседом Альфреда по комнате Мэттью. Раньше Йонг Су его практически не замечал — он, конечно, слышал что-то про какого-то якобы существующего парня из параллельного класса, имя которого забывали даже его одноклассники, но ничего более выведать не мог и не хотел. Поэтому когда Мэтт пришел к ним в зал, чтобы предложить свою помощь, Йонг Су и обратил на него несколько больше внимания, чем тот, видимо, привык. И вот тут-то пришла пора ему удивляться: как люди могли быть такими глупыми, что не замечали Мэттью. Он ведь оказался просто ангелочком — добрый, милый, скромный, ответственный, заботливый, терпеливый и отзывчивый.

— Готов блистать? — кивнув на сценарий в руках Мэтта, глупо улыбнулся Йонг Су — он все еще чувствовал странную, давно забытую робость рядом с ним.

— Выложусь на все сто, — кивнул Уильямс, сдержанно улыбаясь.

— Это совсем не страшно, — зачем-то добавил Им, прекрасно осведомленный, что сценический опыт у Мэттью много больше, чем его собственный. — А то Ловино так нервничает, — пояснил он и взглядом проследил за Варгасом — тот расхаживал туда-сюда возле стены, нервно кусал ногти и вообще выглядел не самым лучшим образом, учитывая, что из него попытались сделать пусть и агрессивную, но милую девочку, а получился избитый уличной бандой по самые гланды малолетний алкоголик. — Вот я и думал, что меня там тухлыми помидорами закидают, — Мэттю тихонько рассмеялся, и Йонг Су отразил его улыбку.

— Мне кажется, он вовсе не из-за этого так взволнован, — вдруг вздохнул Мэтт, печальным взглядом проследив за перемещениями Ловино.

— Думаешь? — Йонг Су снова обернулся, а потом, хлопнув себя по лбу, выдал. — Точно! У него же страх перед сценой! На репетициях он, конечно, справлялся неплохо, но ведь там и народу почти не было. А сейчас — такая толпа! Нужно срочно помочь ему…

— Стой, — Мэттью выслушал его бесконечный поток мыслей, неловко улыбаясь, а потом ухватил за руку, не давая сделать глупость. — Он должен справиться сам, а твои слова о том, сколько в зале народу, могут его только расстроить.

— Оу, — Им моргнул, удивленно взглянув на Мэтта. — Ты прав, — только и выдавил он после некоторой заминки. — Ну, я пойду, мне еще переодеваться, — виновато улыбнувшись, он убежал в костюмерную — Мэттью заставлял его чувствовать себя неуверенно.

Йонг Су, а ты веришь в чудеса? Конечно, веришь, если до сих пор наивно хранишь под подушкой свою совместную фотографию с Кику. Ты ждешь чуда, потому что больше тебе надеяться и не на что. Наверное, трудно прятать настоящее отчаяние под легкомысленной улыбкой? Что ж, сегодня можешь немного расслабиться и побыть собой, ведь сегодня особая ночь — ночь, когда творятся чудеса. Если хорошенько покопаться в себе и подумать, свершения какого чуда ты больше всего жаждешь? Только подумай, а не говори первое, что придет…

«Я бы хотел потра… знакомиться с шикарной голубоглазой блондинкой с пятым размером груди!»

Тем временем на сцене блистал Франциск, срывая восхищенные взгляды публики, томные вздохи и пошлые комментарии. Хоть он и был разодет, как цыганка, с ярким макияжем и грудным голосом, это по-прежнему был Бонфуа. И он был способен очаровать кого угодно и как угодно. Это, конечно, злило Артура — он на протяжении долгих лет их знакомства пытался излечить Франциска от столь сомнительной привычки. Керкленд стоял возле кулис, то бесшумно матерясь и обещая Франциску самые изощренные кары, то просто показывая ему кулак и хватаясь за голову от бессилия.

Альфред, успевший урвать себе вполне неплохое место в зрительном зале и на глазах которого разворачивалась сцена с раскрытием Гердой обмана колдуньи, так и представлял себе выражение лица Артура в момент его столкновения с Францем за сценой. Он даже удивился, что не услышал никаких возгласов, звуков бьющейся посуды, рвущейся ткани или ломаемой мебели. Ну а что? Он вполне себе представлял, каким страшным может быть гнев Керкленда за не так сказанное слово. И сейчас он бы многое отдал, чтобы испытать его на себе, потому что это значило бы его участие в постановке, а не пустое ожидание триумфа своих друзей.