ДайсМен или человек жребия

— Разве сиськи и члены не прекрасны, Линда? — спросила Мария своим самым мягким и задушевным голосом.

— Иногда да, иногда нет. Зависит от того, какую иллюзию мне хочется поддерживать.

— Наши гениталии всегда прекрасны, — сказала Мария.

— Очевидно, ты давно не проверяла, — зевнув, ответила Линда.

— Я сомневаюсь, что ты когда-нибудь впрямую сталкивалась со своим сексуальным стыдом и виной, — сказала Мария.

— Сталкивалась, и они мне скучны, — ответила Линда, сдерживая очередной зевок.

— Скука — это…

— Твоя грудь и п…. прекрасны? — внезапно спросила Линда у Марии.

— Да, и твои тоже.

— Тогда покажи нам свои прекрасные гениталии. Теперь уже никто не скучал. Мария сидела спиной к

огню с застывшей улыбкой на лице и отсутствующим взглядом смотрела на Линду. Скотт шумно прочистил горло и подался вперед, чтобы прийти на выручку.

— Здесь не конкурс красоты, Линда, — сказал он. — Ты, очевидно, пытаешься…

— У Марии прекрасная п…..Она ее не стыдится. Мы

не должны ее стыдиться. Давайте на нее посмотрим.

— Не думаю, что сейчас подходящий случай, — сказала Мария. Она не улыбалась.

— Прекрасное пленяет навсегда[141], — ответила Линда. — Не отказывай нам.

— Я отчасти чувствую, что моя роль как руководителя…

— Отчасти! — сказала Линда, просыпаясь. — Отчасти? По сути, ты хочешь сказать, что чувства и правду можно разбить на части? — Линда начала снимать блузку

— Я не хочу никого здесь смущать, — сказала Мария. — Наша задача — добраться до наших подлинных установок, подлинных чувств, ис… э… э… исследовать… э…

Но никто не обращал на нее особого внимания, поскольку теперь Линда, невозмутимая и сосредоточенная, сняла лифчик, юбку и трусики и села обнаженной, расставив ноги, спиной к стене. Закончив, ей пришлось подавить очередной зевок. Ее белая кожа выглядела бесспорно великолепно в свете камина. На время наступила тишина.

— Ты смущена, Линда? — тихо спросила Мария. Ее лицо опять застыло в улыбке.

Линда молча сидела, прислонившись спиной к стене и уставившись на ковер между ног. В ее глазах появились слезы. Вдруг она подтянула колени, закрыла лицо руками и всхлипнула.

— О да, да, — сказала она. — Мне стыдно! Мне стыдно! — Она плакала.

Никто не говорил и не двигался.

— Тебе нечего стыдиться, — сказала Мария, стала на колени и поползла к Линде.

— Мое тело уродливое, уродливое, уродливое, — рыдала Линда. — Не выношу его.

— А я не думаю, что оно уродливое, — сказал м-р Хоппер, сметая в сторону свой арахис.

— Оно не уродливое, Линда, — сказала Мария, кладя ей руку на плечо.

— Уродливое. Уродливое. Я потаскушка.

— Не глупи. Ты не можешь так думать.

— Не могу? — спросила Линда, поднимая голову и глядя с изумлением.

— Твое тело прекрасно, — добавила Мария.

— Да, я согласна, — сказала Линда, внезапно садясь и снова вытягивая ноги. — Хорошие круглые соски, хорошая крепкая попка, аппетитная п…..Не на что жаловаться. Есть желающие пощупать?

Она застала всех врасплох, когда все, полные сочувствия, подались вперед. И у всех отвисли челюсти, выкатились глаза, все потеряли дар речи.

— Если оно прекрасно, дотронься до него, Мария, — добавила Линда.

— Я пойду добровольцем, — сказал м-р Хоппер.

— Не сейчас, Хэнк, — нежно улыбаясь, сказала Линда. — У Марии пунктик насчет прекрасных гениталий.

Мы все смотрели на Марию. Она поколебалась, а затем, решительно сжав губы, нежно положила руки на плечи Линды, потом на ее грудь. Ее лицо немного расслабилось, она скользнула руками вниз к животу, по лобковым волосам и по бедрам.

— Ты восхитительна, Линда, — сказала она, опять садясь на пятки и улыбаясь с облегчением, почти победно.

— Хочешь мне отсосать? — спросила Линда.

— Нет… нет, спасибо, — ответила Мария, залившись краской.

— Твоя любовь к красоте и всё такое.

— Сейчас не моя очередь? — спросил м-р Хоппер.

— Что ты пытаешься доказать? — набросился Скотт на Линду.

Линда посмотрела на него и похлопала Марию по голому колену.

— Ничего, — сказала она Скотту. — Мне просто хочется прикидываться так, как я прикидываюсь.

— Так ты признаешь, что просто прикидываешься? — спросил он.

— Конечно, — ответила она. Затем села прямо и посмотрела на м-ра Хоппера своими честными голубыми глазами. — Боюсь, что некую часть тебя всё это смущает. Так, Хэнк?

— Да, — сказал он и нервно улыбнулся.

— Но часть тебя получает от этого удовольствие.

Он засмеялся.

— Часть тебя думает, что я бесстыдная сука.

Он поколебался, а потом кивнул.

— А часть тебя думает, что я самая честная из всех, кто здесь собрался.

— Ты чертовски права, — внезапно ответил он.

— Какая из этих частей настоящий ты?

Он нахмурился. Казалось, он сосредоточенно анализирует себя.

— Думаю, настоящий я — та…

— Вот черт, Хэнк. Ты обманываешь.

— Я? Я даже не сказал тебе, какая…

— Но разве одна часть не такая же настоящая, как другая?

— Шлюха софистская! — выпалил я.

— Что с тобой, папочка? — спросила Линда.

— Больная софистская лицемерная потаскушка, коммунистка и нигилистка.

— А ты большое красивое безмозглое ничтожество.