Далёкая песня дождя

Еще мое удивление вызвало то, что, несмотря на солидный возраст, она ни разу не присела и даже не тронулась с места. Люди сновали мимо, а она все стояла и стояла и непрерывно смотрела на картину. Желая хоть чем-то быть полезным, я предложил ей свой стул, но она любезно отказалась и осталась стоять, опираясь на точно такую же трость как у вас.

Он пристально посмотрел на меня и, убедившись, что полностью завладел моим вниманием, продолжил:

Она любовалась вашей гениальной картиной, я же откровенно любовался этой красивой и величавой женщиной. И вот в одно из этих прекрасных мгновений я заметил в ее красивых и неимоверно усталых глазах слезы.

Он снова посмотрел на меня, словно оценивая мою готовность услышать продолжение этой завораживающей истории. Я всем своим видом старался не выдать нахлынувшего волнения, лишь крепче сжал в ладони трость.

— Я спросил, не случилось ли у нее что-либо, и от души предложил свою помощь, а она, не отрывая взора от «Незнакомки», чрезмерно любезно ответила мне, что не стоит беспокоиться, она плачет потому, что…

Он выждал паузу. Я уже знал, что сейчас прозвучит, и от этого знания мне сделалось необычайно хорошо, как не было уже очень давно.

— Она сказала: «Я плачу от счастья…»

«Незнакомка на венском стуле» в один миг заполнила собою все вокруг. Время и пространство смешались воедино. Перед моими глазами в лучах восходящего солнца, несмело сквозящих сквозь стекло, у недописанного холста была Она — вечно красивая и вечно любимая мною женщина. Старинные часы на стене своим протяжным боем напоминали нам о скоротечности счастья.

Минск, 2024 г.

Без нее Рассказ

Напрасно… Слова, как «антонов огонь»,

Сжигают души не сгоревшую малость.

Уже из ладони исчезла ладонь,

Что вроде пожизненно мне доставалась…

А следом поношенный плащик исчез,

Что вечно висел на крючке в коридоре.

Ни женских шагов, ни скрипучих завес,

И сами завесы отвалятся вскоре…

Анатолий Аврутин

1

Маша неожиданно исчезла в магазине, вернее, в громадном многолюдном торговом центре. Это бескрайнее пространство, по крышу заполненное ярким неоновым светом, запахами кулинарных изысков и товарами на любой вкус, только вчера открыло свои двери для покупателей, и мы в числе таких же любознательных граждан поехали на другой конец города, чтобы купить «что-нибудь вкусненькое» и «что-нибудь красивенькое» именно здесь.

Нехорошее холодное предчувствие появилось внутри, как только мы поднялись на эскалаторе на второй этаж, там сразу же в глаза бросился громадный экран, исправно выдающий на всеобщее обозрение пеструю, кричащую всеми голосами рекламу. Когда мы проходили мимо, на нем появился рекламный ролик, в котором жена — красивая блондинка — уходит от жадного мужа, не купившего ей шубу, к красавчику, отвалившему на эту покупку кругленькую сумму на глазах у брошенного супруга. В финале осчастливленная изменщица в новой шубе и в объятиях щедрого красавчика улыбается на весь экран, голос за кадром с чрезмерно оптимистичной интонацией восклицает: «Не теряйте любимых! Покупайте шубы с кредитом «Фэмили банка»!» Идиотская реклама! И эту глупость выставляют на обозрение многих тысяч людей! К слову, отмечу, что у Маши имеются две прекрасные новые шубы.

Нехорошее предчувствие усилилось, когда у зоомагазина мне на плечо беспардонно уселся пестрый ара и хрипло заорал: «Прощай! Прощай!»

— Ой, какое красивое белье!

Маша стояла напротив бутика под кричащим названием «Дамские штучки» и широко открытыми детскими глазами поедала витрину с манекенами, одетыми в сексуальные трусики, бюстгальтеры и пеньюары.

— Постой здесь, я быстренько, — не ожидая ответа, она юркнула в открытую стеклянную дверь и растворилась среди многоцветия и многообразия женской радости.

Первым моим желанием было броситься за ней, схватить за руку и силой вытащить из магазина. Но внутренний голос, мой самый верный помощник, откуда-то из глубины сознания уверенно произнес: «Успокойся, парень! Это бесполезно». Беспомощно замерев на месте, я старался проникнуть глазами туда, куда редко ступает нога цивилизованного мужчины, и видел только лифчики, трусы и прочую красивую дребедень. Свободно пронзая витринное стекло, мой взгляд скользил по женщинам разного возраста, комплекции, достатка и взглядов на жизнь. Маши среди них не было. Нет, не потому, что ее возраст, комплекция, достаток и взгляды на жизнь чем-то отличались от всех этих качеств у других посетителей «Дамских штучек». Просто ее там уже не было. Она зашла туда и исчезла. Я это знал совершенно точно, так же как то, что ее уже нет в этом проклятом торговом центре, в этом грустном дождливом городе и в этом непонятном и до конца не изведанном нами мире.

От мысли, что я ее уже никогда не увижу, мне стало страшно и жутко одиноко.