Далёкая песня дождя

У калитки бабы Веры нас уже поджидал дядя Гриша, низкорослый, худощавый, с вечно красным лицом. На поселке его звали просто Гришка. Поговаривали, что во время войны он прислуживал немцам, но дед этому не верил. Он доверял Гришкиной истории, расказанной как-то соседом в хмельном откровении за дружеским столом. Мол, был Гришка, несмотря на малолетство, связным в партизанском отряде, а среди немцев шлындался в разведывательных целях. У него даже медаль партизанская имелась, но он ее почему-то никому никогда не демонстрировал. Но одно про Гришку было многократно подтвержденной на деле правдой — плотником он являлся отменным и за скромное вознаграждение помогал в плотницких делах нуждающимся на переулке и в окрестностях.

Баба Вера копалась в огороде. За ее спиной на траве у забора возвышались штабеля источающих приятный дух свежей древесины деталей — загодя заготовленных свежеструганных бревен, брусов, досок. Из ящика с черными маслянистыми гвоздями торчала длинная ручка молотка — лоснящаяся, отшлифованная рабочими мозолистыми руками в течение многих лет. На вросшей в землю массивной дворовой скамейке рядом с ведром, по кромку заполненным водой, стояла большущая эмалированная кружка, а подле нее в аккуратной стопке лежали чистенькие льняные полотенца для работников.

На этой же скамейке с раскрытым блокнотиком с мелкими, нанесенными химическим карандашом цифирями дед провел короткую рабочую «летучку», и закипела работа. Под мужской басовитый говорок запели пилы, замелькали топорики, застучали молоточки.

С ночной смены пришел Леха, а с ним его верный товарищ — большой косолапый Миша Гусак с транзисторным приемником «Океан». Они перекурили, сидя на траве под большой ветвистой грушей, и органично влились в нашу небольшую, но боевитую рабочую бригаду.

Еще на «летучке» дед, «дабы младшой плотник не безделил», определил мой круг обязанностей: по первому требованию подавать фурнитуру, инструмент, воду. С приходом Лехи с товарищем сей список поручений расширился еще одним важным пунктом: по команде со стройки крутить ручку приемника и останавливать ее на той радиоволне, которая на данный момент устраивала бы всех плотников. Радиостанция «Маяк» каждый час исправно выдавала сводку новостей; как только в эфире звучали его сигналы, дед кричал: «Славка! Добавь звука!» — и я наслаждением крутил колесико громкости до упора вправо.

Я старался изо всех сил и за усердие с дедова соизволения был награжден высоким правом вбить первый гвоздь в деревянную конструкцию веранды. Молоток казался неимоверно тяжелым, от волнения потели ладони (а вдруг, как у меня частенько случается, гвоздь пойдет вкривь-вкось?), он предательски выскальзывал из руки и терялся в высокой траве, но в решающий момент, повинуясь вначале робким, осторожным, потом более уверенным и настойчивым ударам, вошел в брус ровнехонько, как по маслу!

— Ну вот, — делово произнес дед, — дело пойдет, — и, похлопав меня по плечу, добавил: — Ладный плотник растет…

Ближе к полудню тяжелое августовское солнце жарило нещадно, но на слаженность и темп работы нашей строительной бригады это обстоятельство никак не влияло. И к обеду перед моим восхищенным взором возникла величественная конструкция, шедевр плотницкого искусства, по своему виду очень напоминающий все веранды во дворах на нашем переулке. Транзистор исправно выдавал очередную порцию новостей. Красивые мужской и женский голоса поочередно рассказывали о первом полете четырех космических аппаратов «Марс» по межзвездной космической трассе, об успешной встрече в Крыму лидеров коммунистических партий Советского Союза, Болгарии, Венгрии, Германии, Польши, Румынии, Чехословакии, Монголии, «других стран мирового социалистического лагеря» и чествовании в Колоннном зале Дома Союза заслуженных тружеников уборочной страды.

Когда в динамике красиво зазвучала любимая бабушкина певица Людмила Зыкина, дед объявил обеденный перерыв и на крыльце небольшого деревянного домика как по волшебству возникла баба Вера с громадной кастрюлей щей, благоухающих свежим картофельно-капустным наваром. На столе в тени большой раскидистой липы вокруг широкого блюда с большими ломтями свежего ржаного хлеба и эмалированного тазика с крупными спелыми томатами, аппетитными огурцами, длиннохвостым перистым луком выстроились ровным рядком глубокие алюминиевые миски и алюминиевые полулитровые кружки. Пока работники умывали свои разгоряченные солнцем и работой тела, поливая по очереди друг друга из ковшика, молчаливая хозяйка подняла из погреба запотевший бидон с холодным кваском.