Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

В числе людей, убитых в тот день, обычно называют 13 человек, и на мемориале «Колумбайн» указано только 13 погибших, как будто Клиболд и Харрис не умерли тоже в тот день в этом месте. Вопреки распространенным слухам, мальчики не происходили из неполных семей и не имели приводов из-за совершения насильственных преступлений. Принятие желаемого за действительное в мире, ставшем свидетелем этого ужаса, заключалось в убеждении, что хорошее воспитание может помешать детям превратиться в Эрика Харриса или Дилана Клиболда, но злоба не всегда возникает в результате предсказуемых или просчитываемых причин. В то время как семьи аутистов или шизофреников задаются вопросом, что случилось с внешне здоровыми людьми, которых они знали, другие семьи борются с детьми, которые обратились к ужасающим действиям, и задаются вопросом, что случилось с невинными детьми, которых, как им казалось, они понимали.

Я решил взять интервью у Тома и Сью Клиболд, надеясь, что встреча с ними поможет пролить свет на действия их сына[1474]. Чем лучше я узнавал Клиболдов, тем больше я был озадачен. Доброта Сью Клиболд (до смерти Дилана она работала с людьми с ограниченными возможностями) станет ответом на молитву многих брошенных или подвергшихся жестокому обращению детей, а упорный энтузиазм Тома поднимет упавшее настроение любому. Среди множества семей, с которыми я познакомился при написании этой книги, Клиболды относятся к числу тех, к которым я бы больше всего хотел присоединиться. Попав в ловушку своей личной Орестеи[1475], они научились удивительному прощению и сочувствию. Они стали жертвами ужасающей, глубокой непознаваемости, свойственной даже самым интимным человеческим отношениям. Легче любить хорошего человека, чем плохого, но, может быть, куда труднее потерять плохого человека, которого ты любишь, чем хорошего. Сью Клиболд однажды сказала мне: «Я смотрела „Ребенка Розмари“[1476] на днях, и я всем сердцем была с Розмари». Когда Барбара Уолтерс[1477] брала интервью у отца одного из одноклассников Дилана после этих событий, тот сказал о Клиболдах: «Они оказались в стеклянной клетке. И для решения этой головоломки у них не больше деталек, чем у кого-либо еще»[1478].

Последнее, что Сью Клиболд услышала от Дилана, младшего из ее двоих детей, было слово «пока», когда он закрывал дверь, уходя в школу 20 апреля. В середине дня Тому позвонили по поводу стрельбы в школе и сказали, что Дилан находится в статусе подозреваемого. Он позвонил Сью. «У меня возникло внезапное видение того, что он может сделать, – вспоминала Сью. – И поэтому, пока все остальные матери в Литтлтоне молились о том, чтобы их дети не пострадали, я должна была молиться, чтобы мой сын погиб, прежде чем причинит вред кому-либо еще. Я думала, что, если это действительно происходит и он выживет, то Дилан попадет в систему уголовного правосудия и будет казнен, а я была не в силах потерять его дважды. Я вознесла самую страстную молитву, на какую только была когда-либо способна, чтобы он покончил с собой, потому что тогда я, по крайней мере, узнаю, что он хочет умереть, и не буду жить со всеми вопросами, которые у меня останутся, если его заденет полицейская пуля. Может быть, я была права, и все же мне пришлось пожалеть об этой молитве: я хотела, чтобы мой сын покончил с собой, и он сделал это».

Той ночью полиция приказала Клиболдам покинуть дом – обоим, так, чтобы полиция могла вывернуть его наизнанку, и для их же безопасности. «Я подумала о том, что Дилан мертв, – сказала Сью, – и затем мне пришло в голову, что он молод и здоров, и, возможно, мог бы стать донором органов. А потом я задумалась: „А кому нужны органы убийцы?“ Это стало первым моим пониманием того, каким мир увидит моего сына». Клиболды уехали к сестре Тома на четыре дня и вернулись домой в день похорон Дилана. «Мы действительно не знали, что случилось, – сказала Сью. – Мы знали, что Дилан мертв, что он покончил с собой, что он был причастен к стрельбе».

Когда в Литтлтоне начался траур, плотник из Иллинойса поставил 15 крестов на склоне холма возле школы: «Я был так воодушевлен этим. Я хотел быть частью сообщества. И я думал, что мы можем горевать вместе». Сью вспомнила: «Там были цветы, и на крестах Дилана и Эрика столько же, сколько у всех».