Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

Обладают ли транслюди, как большинство гомосексуалов, фиксированной идентичностью, которую только дурак попытался бы изменить? Похож ли, как это утверждает Цукер, ребенок мужского пола, считающий, что он девочка, на чернокожего ребенка, настаивающего на том, что он белый, и нуждающегося в помощи по самопринятию? Цукер указывает на то, что многие трансдети негибко принимают стереотипы противоположного пола. «В их игре нет радости, – говорит он. – Они борются, наталкиваясь на остракизм и трудности в установлении дружеских отношений с детьми своего пола»[1557]. Цукер считает, что понимание расстройства гендерной идентичности как естественного состояния, не подлежащего лечению, является «простодушным биологическим редукционизмом»[1558]. Терапевты, которые поддерживают ранний переход, по его словам, – «либеральные эссенциалисты». «Либералы всегда критиковали биологический редукционизм, но здесь они его принимают. Я думаю, что этот концептуальный подход удивительно наивен и упрощен, и я думаю, что он ошибочен».

Сьюзан Коутс, бывший руководитель Проекта детской гендерной идентичности в больнице Рузвельта в Нью-Йорке, соглашается с этим. «Я видела около 350 детей с гендерными проблемами. Они очень креативны, и часть креативности позволила им представить решение своих проблем путем смены пола. По моему опыту, те, кто прошел лечение максимально рано, не становятся трансгендерами. При работе над сепарационной тревогой и агрессией гендерная проблема начинает отпадать. Тревожность – вот то, что приводит к гендерной дисфории»[1559]. Цукер и Коутс – опытные ученые, обладающие личностной целостностью, но, как и некоторые из активистов, выступающие против них, они, кажется, полагают, что можно универсализировать очень разнообразные истории.

Можно навредить трансгендерному человеку, не позволяя ему или ей жить в своем истинном поле; можно навредить человеку с нарушением гендерной идентичности, поймав его или ее в ловушку неподходящей кросс-гендерной идентичности. Психотерапевт, консультирующий трансгендеров, Микеле Анджелло утверждает: «Родители часто говорят мне, и это своего рода политкорректность, что они следуют за своим ребенком. Если вашему ребенку семь лет, вероятно, не он будет выбирать, что есть на ужин, не говоря уже о вопросе смены пола. Существует очень, очень редкое явление, когда родители сами не совсем психически здоровы и решают, что их ребенок – трансгендер, поскольку якобы он не очень мужественный мальчик. Ребенок не трансгендер, его уговаривают». Стефани Брилл сказала: «Важно не допускать гипердиагностики в отношении трансгендерных детей. Это очень небольшая часть среди гендерно вариативного населения».

Когда Долорес Мартинес было 14 лет, она еще была мальчиком по имени Диего и жила в Массачусетсе[1560]. Однажды мать застала Диего с первым парнем. «Я была в мини-юбке и делала неприличные вещи, – вспоминает Долорес. – Я снова надела мальчишескую одежду и спустилась вниз, а она сообщила: „Отец сказал, чтобы ты убирался из дома, или он убьет тебя“. Я провела на улице четыре года, была осуждена за тяжкое преступление и отправлена в тюрьму. Это спасло мне жизнь. Почти четыре года в тюрьме я была более счастлива, чем когда-либо прежде. Когда ты там, либо ты мужчина, либо тебя превратят в женщину. Итак, я была сестрой. Это был мой первый опыт быть собой на все 100 %». После освобождения Долорес узнала, что мать тогда солгала. «Она сказала отцу, что я сбежала. Когда он узнал, что она сделала, они развелись. Когда я рассказала ему о своем переходе, он воскликнул: „О, слава Богу!“» Долорес работала с психотерапевтом 10 лет, прежде чем ей сделали первую инъекцию гормонов. В конце концов она встретила Густава Прелла, трансмужчину, который стал любовью всей ее жизни, и они были официально женаты – по закону, однако, биологически она была мужчиной, а он женщиной.

Когда Тайлер Холмс был застенчивой маленькой девочкой по имени Серена, он «мечтал о мальчишечьих органах», но «на самом деле не хотел быть мальчиком». У Серены были короткие отношения с 16-летним Фредди Джонсоном, и она забеременела. Когда у них родился сын Луи, Фредди не проявил к нему особого интереса. Но, когда Луи было два года, мать Фредди начала жаловаться в Департамент социальных служб на Серену. Опекун – представитель Луи, которому поручили заботиться об интересах ребенка, попросил Серену что-то подписать. «Я не знал, что это, и подписал, и оказалось, что это для опеки, – рассказывает Тайлер. – Я потерял ребенка». Когда вскоре после этого Серена подружилась с Густавом Преллом и Долорес Мартинес, она начала сомневаться в своей гендерной принадлежности. Когда ее госпитализировали с эндометриозом, врачи сказали, что эту болезнь можно лечить с помощью эстрогена, но Серена заявила, что предпочла бы лечение тестостероном, поскольку она хотела иметь волосы на лице и более низкий голос. Она стала называть себя Тайлером.