Далекое близкое

Представители издательства, главным образом редакция «Нивы», а также многочисленные друзья и почитатели Репина приступили к нему с настойчивой просьбой восполнить этот важный пробел — описать в мемуарах свой творческий путь, и Репин той же осенью горячо принялся за работу.

Раньше всего он приписал к «Впечатлениям детства» (написанным в 1908 году) три добавочные главы: «Как я сделался художником», «Бедность» и «Дядя Митя». (Первая из них в окончательной редакции называется «Ростки искусства».)

Тогда же были написаны им статьи «Юность» и «В Петербурге», причем седьмая глава последней статьи («Старая Академия») перенесена им почти дословно из его воспоминаний о В. В. Стасове, написанных еще в 1908 году (ныне носящих название «Стасов, Антокольский, Семирадский»).

В тот же период (то есть в 1913–1914 гг.) Репин написал для «Голоса минувшего» статью «Из времен возникновения моей картины „Бурлаки на Волге“» (теперешнее заглавие статьи: «Бурлаки на Волге»).

Согласно первоначальному плану, после этой статьи Репин должен был написать также о том, как создавалась им картина «Запорожцы», и дать ряд статей — о Верещагине, Стасове, Сурикове, Викторе Васнецове, Айвазовском, Шишкине (по типу статьи о Крамском).

Но летом 1914 года в Швейцарии умерла его жена Н. Б. Нордман-Северова, и он тотчас же уехал за границу. Вскоре после того, как он возвратился в «Пенаты», началась первая империалистическая война, и его писательские планы нарушились.

Впрочем, некоторое время после начала войны работа над изданием книги продолжалась. Пользуясь разрешением Репина, я выбрал из его старых альбомов в качестве иллюстраций для книги 87 неизданных рисунков, и издательство воспроизвело их на соответствующих страницах «Далекого близкого».

Заглавие книги в процессе работы изменялось не раз. Вначале она была названа автором «Из воспоминаний художника», потом просто «Из воспоминаний», потом — «Мои восторги», потом (28 января 1915 года) он прислал мне краткую записку:

«Я придумал такое заглавие нашей книги: И. Е. Репин. „Автография“.»

За это заглавие он держался упорно и долго, но потом было придумано другое — «Близкое далекое», которое к концу вёрстки превратилось в «Далекое близкое».

Когда в начале 1917 года выяснилось, что из-за типографской разрухи не может быть и речи о напечатании репинской книги, мне в типографии т-ва А. Ф. Маркс выдали ее последний макет с окончательно исправленным текстом, утвержденным собственноручною подписью Репина.

Это был драгоценный уникум, так как все другие макеты, изготовленные раньше, не представляли собою авторизованной редакции текста.

Удрученный тем, что эта книга не дошла до читательских масс, я сделал несколько безуспешных попыток найти для нее издателя, но лишь в 1922 году мне удалось напечатать в издательстве «Солнце», в качестве отдельного выпуска, единственный отрывок из книги — статью «Бурлаки на Волге», с неизданными иллюстрациями в количестве 2000 экземпляров, причем предполагалось, что издательство «Солнце» в ближайшее время напечатает такими же выпусками всю книгу «Далекое близкое».

Получив авторские экземпляры «Бурлаков на Волге», Репин писал мне в обширном письме от 6 января 1922 года:

«Какой небывалый в моей жизни праздник делаете Вы мне! Какое торжество! Какая радость старичку, скромно доживающему свои дни на чужбине! Благодарю, благодарю бесконечно!.. Жду с нетерпением своей книжки (т. е. остальных ее выпусков. — К. Ч.), уже здесь ее ждут друзья и с радостью бросаются на отрывочки».

Но издательство «Солнце» прекратило свое существование на первом же выпуске, а когда в 1924 году я предложил ленинградскому Госиздату напечатать книгу целиком и оставил одному из редакторов для ознакомления свой единственный макет этой книги, через несколько дней обнаружилось, что во время происшедшего тогда наводнения книга утеряна.

Это было большим несчастьем, так как на руках у меня остался лишь ворох неисправленных гранок, да три или четыре первоначальных макета, да несколько разрозненных репинских рукописей.

По этим-то материалам я сделал попытку реставрировать утраченный текст для издания 1937 года. Работа была кропотливая, но, конечно, никоим образом не могла заменить авторизованный текст, тем более, что мне во многих случаях пришлось опираться лишь на черновой материал.

Казалось бы, можно ли сомневаться в достоверности репинских текстов, если у нас имеются его подлинные беловые автографы? Но в том-то и дело, что эти беловые автографы, при наличии дальнейших поправок, внесенных Репиным в корректурные гранки «Далекого близкого», являются для нас черновиками.

Например, в беловой рукописи и в первопечатном тексте его статьи о художнике Максимове сказано:

«Разверните „Войну и мир“ Л. Н. Толстого, начните читать эту великую книгу жизни, которую написал русский человек, и вы невольно сконфузитесь, когда хоть на минуту задумаетесь серьезно, что может сделать искусство своими средствами»^[501].