Далекое и близкое, старое и новое

Дальше Андрей Андреевич рассказывал, что в 1942 году его послали на самолете в окруженную немцами армию Мерецкова. Армия эта была сформирована для выручки голодающего Ленинграда и сама попала в окружение немцев. Обещанная помощь не приходила, а своих сил прорвать кольцо немцев не хватало. Власов сознавал, что окруженная в болотах и лесах голодная армия обречена на гибель. Перед ним встал вопрос: за что? За что гибнут русские люди? За власть Сталина? Продолжать свою прежнюю работу – значит идти против интересов народа. Борьба в этих условиях становилась бесполезной, ненужной и даже вредной. Андрей Андреевич с остатками своей армии попал в плен. Была у него мысль о самоубийстве, но он решил подождать: может быть, думал он, еще пригожусь России.

В плену многое было передумано, многое получило иную оценку, и окончательно окрепло убеждение, что большевизм является злейшим врагом русского народа, что он должен быть вырван с корнем из Русской земли.

Находясь в плену, Власов долго не соглашался на уговоры разных лиц предложить немцам свои услуги для борьбы против большевиков. Власов не верил немцам и ненавидел их всей душой. Больше других его уговаривал старый эмигрант полковник К.Г. Кромиади¹⁸³ , который потом был его личным секретарем. Власов видел, какие крупные ошибки делают немцы, и не верил в их победу. Успехи немцев в 1941 году, когда сотни тысяч русских людей сдавались в плен, не желая защищать режим Сталина, Власов, как и все мы, отлично понимал. Не понимали своих побед только немцы.

Наконец Власова уговорили, что формирование в Германии Русской Освободительной Армии заставит Красную армию повернуть оружие против Сталина и его правительства, и Россия будет спасена. Начались переговоры с немцами. Одни поддерживали Власова и видели в формировании Русской армии победу и Германии, другие, наоборот, призывали не верить вчерашнему большевику, считали опасным в тылу немецкой армии формировать армию врага и чинили Власову всевозможные препятствия, особенно Розенберг.

Начали вырабатывать Манифест. Немцы его много раз переделывали. Приходилось спорить чуть не за каждое слово. И если есть в манифесте слова и фразы, с которыми мы не согласны, значит, в этих местах переспорить немцев нам не удалось.

За 20 ноября в комитет поступило 470 телеграмм. За один день в Освободительную Армию записалось свыше 60 тысяч бойцов. Манифест объединил вокруг генерала Власова не только «остов» и военнопленных, но и политических общественных деятелей, профессоров, врачей, военных – и не только русских, но и калмыков, грузин, украинцев, татар и представителей других национальностей. Власову писали: «Ведите нас освобождать Россию. Русский народ под вашим руководством победит. Ведите нас, и ни тягчайшее горе, ни холод, ни голод, ни смерть не смогут нас возвратить с этой дороги, ибо нет больше сил, чем наша ненависть к большевикам и к сталинскому террору».

Власов говорил, что Сталин, узнав, что Власов стал во главе Освободительного Движения, велел казнить всех его родственников – и близких, и дальних.

Борьба, вражда и ненависть между власовской РОА и немцами продолжалась все время. Для РОА Сталин был врагом № 1, а Гитлер № 2.

У Власова не было ни одного свидания с Гитлером.

Власов говорил: «Может быть, меня убьют, но наша идея, наше движение не умрет. Россия будет спасена и будет сильной, могучей и грозной для врагов».

Чтобы иметь понятие, как реагировала Красная армия при встрече в бою с частями генерала Власова, расскажу маленький эпизод. Полковник Сахаров, работавший некоторое время в штабе Власова, с его разрешения сформировал небольшой отряд и направлен был немецким командованием на усиление одной немецкой пехотной дивизии. Начальник дивизии, выслушав рапорт полковника Сахарова о прибытии отряда в его дивизию, спросил: «А сколько человек в вашем отряде?» – «Двести человек». Генерал расхохотался: «Как может усилить меня такая горсть людей? Я три раза бросал всю дивизию на город Х., где засели большевики, и каждый раз они отражали наши атаки с большими для нас потерями. Что может сделать рота, где дивизия не в состоянии справиться?» И генерал, не обращая внимания на Сахарова, углубился в какую-то бумагу. Постояв минуту, Сахаров говорит: «Господин генерал, разрешите хоть разведку сделать?» – «Ну, разведку, конечно, можете сделать». Сахаров откланялся и вышел. На следующий день генерал получил от Сахарова донесение: «Город Х. взят, взято столько-то (свыше 3000) пленных, столько-то орудий, пулеметов, танков. У нас потерь нет – один раненый». Генерал прочитал донесение: «Что это, шутка? Какой вздор». Потом к адъютанту: «Немедленно поезжайте на мотоциклетке и узнайте, в чем дело». Адъютант, возвратившись, подтвердил все цифры взятого. Русские, узнав, что против них части Власова, немедленно перешли на сторону Сахарова.

Генерал писал в донесении начальству: «Пришлите мне еще два-три таких отряда, и все красные немедленно перейдут к нам».