Далекое и близкое, старое и новое

Берлинская станица устроила мне торжественную встречу. Была трапеза и речи. На эту встречу пришли многие казаки, которые и не состоят в станице. Один, выпивший, все время подавал реплики и как-то неприятно вел себя. На мой вопрос «Кто это?» станичный атаман генерал Кубанский¹⁷⁶ сказал: «Неприятный тип. Его несколько раз выгоняли из станицы, он каялся, его принимали и вскоре опять выгоняли, и я сейчас не знаю, состоит ли он в станице. Пьяница. Был дьяконом. Побил в алтаре священника, и его расстригли. Он наш кубанский казак. Каялся, просил принять его опять дьяконом, но его не приняли. А теперь втерся к немцам и сейчас занимает большую должность – заведует всем затемнением в Берлине. Город разбит на районы, он каждую ночь объезжает районы на автомобиле, и в городе действительно полная тьма...» После трапезы этот пьяница приглашал меня к себе хоть на минуту, но я отказался – меня ждали в другом месте. Время пребывания моего в Берлине было расписано по минутам.

Глава 15 ВЛАСОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Когда генерал Андрей Андреевич Власов образовал в Берлине Комитет Освобождения Народов России¹⁷⁷ , он пригласил в Берлин меня и генерала Федора Федоровича Абрамова и объявил: «Вас, генерал Балабин, я прошу быть в президиуме Комитета, а вас, генерал Абрамов, членом Комитета». Я предложил Андрею Андреевичу сделать наоборот: чтобы я был только членом Комитета, а генерал Абрамов в президиуме, так как у меня еще есть казаки. «Нет, мы так решили – вы в президиуме, а генерал Абрамов в Комитете».

Потом мы с генералом Абрамовым несколько раз ездили в Берлин на заседания. Несколько раз мне пришлось выступать от имени казаков, и за мои выступления меня награждали дружными аплодисментами.

Чтобы поехать в Берлин, надо было сообщить по телефону железнодорожному начальству, и мне бесплатно оставляли купе 1-го класса. Конечно, купе наполнялось пассажирами, но все, входя, спрашивали разрешения. Один раз купе было наполнено немецкими офицерами. Начали пить по чарочке, предложили и мне. Я поблагодарил, выпил и говорю: «Шнапс – найн, найн – медицина». Водка была тогда запрещена.

Берлин страшно бомбили американцы, и мне несколько раз пришлось отсиживаться в убежищах. В номере отеля запрещено было оставаться – проверяли.

Петру Николаевичу Краснову А.А. Власов почему-то не нравился, и он несколько раз говорил мне: «Как вы можете верить вчерашнему большевику». Краснову и Власову устраивали свидания. Они целовались, объединялись и все-таки шли врозь. Но вчерашнему большевику Доманову Петр Николаевич, к сожалению, верил, как себе. Приехавшего из Лиенца кубанского есаула Фенева я послал к генералу Краснову доложить обо всем, что делалось в Лиенце. Петр Николаевич его не принял, сказав, что он все знает от Доманова.

14 ноября 1944 года в Праге состоялось торжественное учредительное заседание Комитета Освобождения Народов России, утверждение временного положения о комитете и выборы президиума комитета. Андрей Андреевич Власов торжественно прочитал Манифест¹⁷⁸ . На торжестве этом присутствовало много высших немецких чинов. Много было и русских по особому приглашению. Нас фотографировали. А когда пришли в Прагу большевики, они арестовали всех, кто вышел на фотографии.

На следующий день был парадный обед во дворце протектора, который устроила и которым распоряжалась Елена Ивановна Гижицкая, упоминавшаяся уже, бывшая фрейлина Ее Величества. На этом обеде я дважды держал речь.

Через месяц или два было такое же торжественное заседание с чтением Манифеста в Берлине, в помещении театра.

Но не все немцы сочувствовали движению Власова, особенно тормозил его работу Розенберг¹⁷⁹ .

Власов старался сформировать свою Русскую армию. По его просьбе был отдан приказ командировать в Берлин к Власову всех русских, находящихся в немецких частях на фронте. Этот приказ не был исполнен, так как это значило бы уменьшить немецкую армию на фронте почти наполовину. Гитлер этого, конечно, не знал. Его панически боялись и многое от него скрывали. Во время 2-й Великой войны многие русские солдаты, попадая к немцам в плен, изъявляли желание поступить в их армию и воевать против коммунистов. Этим они избавлялись от голода в тылу и получали хорошее немецкое обмундирование. А немцы их охотно принимали: панически боясь Гитлера, скрывали свои потери, пополняя их русскими. Нередко можно было видеть стройно идущую немецкую роту и поющую русскую солдатскую песню вроде «Солдатушки, браво, ребятушки, где же ваши хатки» (так у автора – Ред.). Кроме того, русские в немецкой армии дрались, как львы. Немцы могли сдаться в плен, а русского, попавшего в плен, немедленно расстреливали.

Берлинские банкиры предоставляли генералу Власову неограниченный кредит. На вопрос Власова, почему они так щедры, ему отвечали: «Если будет Россия – вы нам все возвратите. Если же мы войну проиграем – все равно все наше погибнет».