Дальнейшие похождения Остапа Бендера

— Вот и я сейчас о своем… — предался воспоминаниям о своей жене бывший заврыбой. — Я ей все отдавал до копейки… Каждый день ей свежую рыбку из ценнейших… К именинам ее подарок подносил дорогой— И на одежду и белье ее я не скупился, капитан. Когда курортники разъезжались, мы с ней поездки разные делали. Вот мой свояк, бывший водолаз ЭПРОНа, на одну зарплату живёт, а жена мертвой хваткой за него держится. «Мне без моего Федюши никак нельзя», — говорит она. Живем небогато, но дружно. Так как же это получается, товарищ Бендер. Я ей все, а она от меня?

— Кто? — плохо слушал своего подчиненного Остап.

— Как кто? Моя жена, а не жена Федора, конечно.

— А кто такой этот Федор?

— Да свояк мой, я говорю. Не от него же ушла жена, а от меня, неужели не ясно? А вот скажите, капитан, как думаете, сейчас многие жены уходят? И почему? — допытывался Мурмураки.

— Думаю, что не многие, Сан Саныч, — вяло ответил Бендер, почувствовав, что голову обуревает сонливость. Но все же добавил — На нас сейчас они сами женятся… — промелькнул в его мозгу недавний инцидент с его квартиросдатчицей.

— Вот-вот, Федора она и женила на себе с помощью ребенка… А он по опасной службе пошел. Все время в ЭПРОНе служил…

— Это что — ЭПРОН, Сан Саныч?

— Как что? Контора по подводным работам, капитан. Затонувшие пароходы поднимают…

Эти слова как рукой сняли сонливость с Остапа. Он поднял голову и некоторое время смотрел в сторону двери, где стоял с веником в руке Мурмураки.

— Затонувшие пароходы поднимают? — повторил Остап.

В то время как происходил разговор Бендера со своим еще нештатным завхозом-вахтером морского клуба «Два якоря», посланцы великого предпринимателя Балаганов и Козлевич ехали в Харьков. Ехали в купированном вагоне в веселой компании попутчиков. Если полный пассажир в очках был тоже не скучным пассажиром, то другой высокий человек кавказской наружности отличался разговорчивостью и шутливостью. Себя он представил троим попутчикам в купе так:

— Я, понимаешь, Чичинашвили. На Кавказе меня все знают. Давайте коротать время в дороге. Вот скажи, — обратился он к Балаганову, — ты русский язык знаешь? — И не дождавшись ответа спросил: — Скажи дорогой, какое русское слово имеет шесть букв «ы»?

— Шесть «ы»? — обвел вопросительным взглядом соседей по купе командированный Бендером. И не получив подсказки от своего старшего друга Козлевича и толстенького пассажира в очках, ответил:

— Извините, гражданин Чичинашвили, но такого слова я не знаю.

Кавказский собеседник разразился громким хохотом и сказал:

— Ну, хорошо, дорогой, не думай, не морщи лоб, панимаешь. Я тебе и всем скажу, — помолчал загадочно и по слогам проговорил:

— Вы-лы-сы-пы-ды-сты.

Дружный хохот присутствующих затряс купе так, что нельзя было понять, то ли оно трясется от хода поезда, то ли от хохота присутствующих и появившихся в дверях купе соседей.

После того, как смех поутих, человек кавказской внешности спросил:

— А какое русское слово имеет семь букв «ы»?

Снова никто ответить не мог. И после паузы Чичинашвили сказал:

— Ну, хорошо, скажу, если совсем не отгадываете, понимаешь, — и посмотрел с улыбкой на присутствующих:

— Слово это… — и снова по слогам — Вы-лы-сы-пы— ды-сты-чкы!..

Общий хохот заполнил купе и вырвался даже в проход вагона.

— Ну, а теперь загадка. Вот скажи, на «а» начинается, на столе валяется. Что такое будет?

Посыпались разные ответы. Но Чичинашвили все отрицал. Когда Балаганов сделал последнюю попытку и выпалил:

— Арбуз!?

— Э-э, никто не знает, никто не угадал, понимаешь. Скажу. Адын пара ботынок!

— Как же могут ботинки на столе валяться? — удивился Шура.

— Э-э, хозяин — барин, куда хочет — туда ставит.

После смеха человек кавказской наружности объявил:

— Другая загадка. На «д» начинается, под столом валяется. Что такое будет? Уважаемые?

Снова посыпались слова отгадок. Но весельчак все отрицал. Затем дал ответ:

— Другой пара ботынок! Понимаешь!

Хохот затряс купе и покатился дальше по вагону.

Так ехали и шутили пассажиры.

— Ну, хорошо, теперь я, — сказал серьезный пассажир, протирая очки, запотевшие, очевидно, от слез, выступивших на глазах от безудержного смеха. Он посмотрел на окружающих, помолчал и начал:

— Отпускает в увольнительную денщика офицер и говорит ему: «На тебе рубль для посещения борделя. Но смотри, чтобы девка здоровая была». Когда тот вернулся, генерал спросил: «Ну, а здоровая была?». «Ваше благородие, такая здоровая, такая здоровая, насилу свой рубль отнял».

Смех и понеслись другие анекдоты из уст пассажиров, еле дождавшихся очереди, чтобы и свой рассказать.

Устав от смеха и разных рассказов, пассажиры начали устраиваться на ночлег. Вечернее веселье догорало под вольный стук колес и синий свет ночной лампочки.

Командированные Остапом Бендером лежали на своих полках и еще спали, когда поезд, миновав Изюм, Балаклею, увеличив скорость, начал приближаться к Харькову.

Балаганов и Козлевич стояли у открытого окна и смотрели на мелькающие строения пригорода.

— Как нам расположить к себе этого Сукиасова… — говорил Балаганов. — Задачу перед нами поставил командор, — покачал головой он.