Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Но вот стрелка будильника указала половину девятого, человек освободился от мохнатого полотенца и встал у открытого окна. Заняв позицию по стойке «смирно», он начал втягивать живот, затем выпячивать его. Набирать воздух и выпускать его порциями с криком: «кх-а!».

В девять человек прокричал последнее «кх-а!» и побежал к столу. Пожилая домработница внесла поднос с тарелками, накрытыми салфетками. Строго режимный человек сдернул салфетки с приборов и перед ним предстали: бутылка кефира, стакан сметаны, четыре яйца всмятку, масло, хлеб, три булочки, отбивная, яичница еще шкворчащая, помидоры, огурцы.

Он, предвкушая удовольствие, потер руки и, улыбаясь, уселся за стол. Женщина, расставив все принесенное, не проронив ни слова, ушла. Хозяин приступил к завтраку, аппетитно чавкая. Тарелки начали освобождаться одна за другой. Последней, покачнувшись, как пьяная, отставилась на середину стола бутылка из-под кефира. Сытно отрыгнув, икнув, человек тяжело поднялся из-за стола, взглянув на большие стенные часы, не иначе как антикварные, и приступил к одеванию.

В десять утра он вышел из квартиры в подъезд. На нем был кремовый легкий костюм, белоснежная дырчатая шляпа, под мышкой кожаная папка. Закрывая за собой дверь, он носовым платком протер эмалированную на дверях пластинку: «Сукиасов Вениамин Гидальевич» и, поправив шляпу, вышел на залитую солнцем улицу.

Сукиасов пришел в поликлинику и у окошка регистратуры попросил:

— Мне к терапевту, пожалуйста.

С талончиком в руке двинулся по коридору, у стен которого на стульях сидело множество больных, ожидая своей очереди.

Отыскав нужный ему кабинет, Вениамин Гидальевич, скромно присел на край свободного стула и погрузился в нудную дрему очередности на прием к врачу.

Зазвонил будильник. Человек нехотя встал с кровати и суетливо начал одеваться. Сполоснул под краном лицо, успел тернуть его пару раз полотенцем и, одеваясь на ходу, подбежал к столу. Теперь действия его пошли по ускоряющей. Схватил стакан молока, сделал глоток, рванул зубами булочку, сунул под мышку портфель и выбежал из квартиры. Побежал по улице, стремительно пошел в поликлинику и, замедлив шаг, степенно пошел по коридору мимо ожидающих его больных в свой кабинет. Кивнув медсестре вроде приветствия, уселся за свой стол, и вынул из портфеля стетоскоп.

Начался прием больных. Один за другим они входили в кабинет врача и, не задерживаясь выходили оттуда с довольными лицами. Вошел к врачу и Сукиасов. Эскулап сидел за столом и что-то писал в лечебной карточке. Не отрывая глаз от своего писания, спросил:

— Слушаю, на что жалобы?

— Да вот тут болит и тут колет, — показал Вениамин Гидальевич на места, где располагалась печень и на низ живота под пупком.

— Посмотрим, раздевайтесь.

Сукиасов поспешно сбросил с себя одежду и предстал перед врачом нагим по пояс.

— Ой, — вскрикнул он, когда пальцы терапевта начали мацать его живот и ниже.

— Дышите, — приставил стетоскоп к его груди медик. — Так, все ясно, одевайтесь, — буркнул он и начал выписывать рецепты.

— Ничего страшного, а, доктор? — с испуганным лицом уставился Сукиасов на врача. В голосе его была надежда на лучшее и он еще промолвил — Я веду жизнь йогов… поэтому я…

— Вы абсолютно не больны, лекарства я выпишу вам подбадривающие, кушайте все, что душа пожелает, пить тоже все… — при этих словах доктор глотнул слюну и погладил машинально свой тощий живот. — А касательно индийских йогов, это любопытно, — взглянул он на отвислый живот пациента, — очень интересно… Ежедневно промывайте желудок, пациент…

— Вас Иван Христофорович вызывает, — вошла медсестра.

— Иду, иду, — ухмыльнулся врач. — Вы посидите, здесь, пожалуйста, я сейчас, — обратился он к Сукиасову, — Насчет йогов это очень интересно, уважаемый…

В коридоре он уловил на себе вопросительные взгляды ожидающих больных и пояснил:

— У меня трудный больной, товарищи, придется подождать.

В кабинете коллеги, куда он вошел, его встретил Иван Христофорович с опухшим лицом.

— Присядь, вчера перебрали, прийти в себя не могу, давай понемногу…

Он извлек из тумбочки графин со спиртом, два стакана и развернул пакет с едой. Там оказалась целая курица, яйца, огурцы, помидоры и прочая снедь.

— Ну, будем! — чокнулись друзья и выпили по первой.

Курица пошла на разрыв, заработали с хрустом челюсти, а когда уровень жидкости в графинчике снизился, врач покинул кабинет Ивана Христофоровича и неуверенной походкой пошел к себе.

Ожидающие больные дремали. Сукиасов, пристроившись на диванчике для обследования пациентов, сладко спал. Он посапывал, причмокивал губами и почесывал свою волосатую грудь. Медсестра ушла в буфет, туда привезли пайки для медработников.

— Больной, прошу, и-ик, встать, — скомандовал вошедший эскулап. — Так, и-ик, фамилия? Ага, Сукиасов, и-ик, так на что жаловались?

Сукиасов вскочил с ложа и стоял, почесывая себя, где надо и не надо и, зевая, ответил:

— Да вот тут болит, а сейчас уже и тут ноет, — показал он центр живота.