Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Умеренная эмигрантская пресса тоже критиковала Временное Приамурское правительство. Парижская газета «Последние новости», выходившая под редакцией кадета Павла Николаевича Милюкова, перепечатала критические отзывы «Голоса Родины» и «Вечера», а также материал из «Владиво-Ниппо» о немедленном роспуске Приморского народного собрания, наглядно показывающий сходство несоциалистов с большевиками, тоже использующими методы незаконной борьбы с народным представительством. «Последние новости» считали, что правительство Меркулова является демократическим только на словах. Более того, по мнению газеты, даже притворный демократизм объяснялся исключительно давлением Японии. Сам переворот представлялся чисто военным, а правительство – зависимым от каппелевцев. И все-таки «Последние новости» поддерживали Меркулова в его борьбе с Семёновым. С точки зрения газеты, оба принадлежали к крайне правым, но Семёнов с его дурной славой считался угрозой всему антибольшевистскому движению в Сибири. Более того, признавая, что формирование правительства Меркулова играет на руку японцам, желающим изолировать Приморскую область от остальной России, «Последние новости» вместе с тем выражали надежду, что подобная изоляция будет способствовать демократическим преобразованиям[695].

Необходимость добиться хоть какой-то народной поддержки заставила новое владивостокское правительство разработать модель, отличавшуюся от других консервативных белых правительств, существовавших на Дальнем Востоке. Решения Первого Несоциалистического съезда стали основой деятельности Временного Приамурского правительства и впоследствии обобщены в документе под названием «Государственное устройство на территории Временного Приамурского правительства». Приамурское государственное образование было удивительно похоже на ДВР. Как и в Чите, правительство обладало широкими полномочиями. Оно назначало кабинет под названием Совет управляющих ведомствами. Будучи зависимым от демократически настроенных каппелевцев, правительство обещало созвать Приамурское народное собрание «на основе самого широкого (всеобщего) и демократического избирательного закона». Оно не тронуло земства и органы городского самоуправления. В то же время юридически Конституция была контрреволюционной. Временное приамурское правительство применяло законы Российской империи и судебные положения времен Александра II[696].

Положение о Приамурском народном собрании не предусматривало четкого разделения властей. Парламент осуществлял законодательную власть совместно с правительством. Совет управляющих ведомствами был подотчетен как парламенту, так и правительству. Правительство могло отозвать депутатов из парламента, если против них будут выдвинуты обвинения в антигосударственных действиях. Как и в ДВР, правительство имело право издания временного законодательства между сессиями парламента. Хотя сессии Приамурского народного собрания не были ограничены по времени, оно, в отличие от Народного собрания ДВР, не могло никак изменить государственное устройство. Приамурский избирательный закон использовал «четыреххвостку», но исключал членов радикальных левых партий. В соответствии с резолюциями Первого съезда несоциалистических организаций голосовать можно было лишь с 21 года, а избираться – с 25 лет[697]. Таким образом, с формальной точки зрения приамурская государственная система была менее демократичной, чем система в ДВР.

Местное самоуправление тоже было ограничено. Правительство Меркулова назначало уездных (районных) уполномоченных, обладавших широчайшими административными полномочиями и контролировавших земства; кроме того, оно восстановило посты сельских старост и волостных старшин. Дополнительные указы ограничивали свободу прессы – созданием специального суда другие политические права населения[698]. Приамурское правительство не стало отменять смертную казнь и вернуло в школьную программу религию[699]. Кроме того, оно вновь ввело несколько положений, действовавших при власти Александра Васильевича Колчака, в первую очередь направленных против радикальных социалистов и анархистов, подвергавшихся административной ссылке[700].