Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Впрочем, тот факт, что евреям и бурятам было позволено (или предполагалось позволить) строить свою автономию, доказывал, что Дальбюро не отвергало религиозность как таковую. Хотя Конституция провозглашала ДВР светским государством, она вместе с тем гарантировала свободу вероисповедания[934]. Читинские власти избегали антирелигиозной политики, хотя некоторые буряты-большевики и высказывали антибуддистские взгляды[935]. Кроме того, на территории ДВР в 1921–1922 годах продолжалось обновленческое движение, стремившееся модернизировать буддизм, а значит, было место для компромисса между большевиками и религией. Первый Всебурятский съезд буддистов, состоявшийся на территории ДВР (в Ацагатском дацане) в октябре 1922 года, выдвинул обновленческую программу, которая, в частности, предусматривала включение западной медицины в программу тибетского медицинского образования[936].

Но отдельные законы о еврейской и корейской автономии так и не были приняты. Хотя Положение об обществах и союзах, опубликованное 8 августа 1922 года, узаконило формирование национальных и религиозных организаций, было неясно, дает ли оно право на создание местных культурно-национальных автономий. Кроме того, в формировании подобных организаций могли принимать участие лишь граждане ДВР: таким образом, большинство корейцев автоматически исключалось[937]. Похоже, что у большевиков ДВР не было последовательной позиции по управлению разнообразием. В августе 1922 года Дальбюро утвердило «Тезисы о внутренней политике» и «Тезисы по национальной политике». Первые предлагали внедрять местную культурно-национальную автономию в качестве временной меры, а вторые отвергали ее, заявляя, что национальная политика в ДВР ничем не отличается от таковой в РСФСР, где местная или экстерриториальная автономия не существует. Министерство по национальным делам под руководством Амагаева все же составило законопроект о местной культурно-национальной автономии для украинцев, корейцев, евреев и тюрко-татар, основанный на тех же демократических принципах, что и прежние проекты (хотя и исключавший иностранных граждан), но 19 октября 1922 года он был отвергнут коммунистической фракцией правительства[938].

Как следствие, читинское правительство осуществило на деле лишь те конституционные положения, которые относились к коренному населению ДВР. Но и тут в политической практике сыграли роль российский национализм и неуважение к правам меньшинств. Областные власти ДВР оказались вовлечены во множество конфликтов с Бурят-Монгольской автономной областью по вопросам территориального разграничения и землепользования. Министр внутренних дел приостановил переселение бурят с территорий к западу от Байкала в автономную область в составе ДВР, утверждая, что земли недостаточно и ее уже частично используют русские. Лишь 21 октября 1922 года, почти через полтора года после формирования автономии, читинское правительство наконец приняло Положение об автономном управлении Бурят-Монгольской области, но границы бурятской автономии так и не были официально установлены[939]. Положение об управлении других групп коренного населения включало в себя широкое самоуправление, освобождало коренных жителей от военной службы, республиканских налогов и ограничений на охоту и рыболовство, а также воспрещало русским и бурятам селиться на землях коренных народов без дозволения Министерства по национальным делам. Однако оно было принято 31 октября 1922 года лишь частично[940]. Согласно последнему докладу Амагаева, в отсутствие соответствующего законодательства существование министерства по национальным делам было бесполезно – единственное, чем оно могло заниматься, был сбор статистики по национальным меньшинствам. Другими проблемами, осложнявшими работу Министерства на всем протяжении его существования, были нехватка специалистов, недостаточное финансирование и проблемы с помещениями[941].

Будущее самой ДВР в рамках советской постимперии оставалось неурегулированным до октября 1922 года. По плану Янсона, поданному в ЦК и Наркоминдел 7 августа 1922 года, ДВР должна была быть интегрирована в будущую советскую федерацию:

ДВР устанавливает сначала союз с РСФСР с тем, чтобы в последствии превратить этот союз в федерацию. Провозглашение союза и подписание соответствующего договора можно приурочить к предстоящей сессии Нарсоба (зимой 1922/23 года)[942].

До провозглашения союза парламенту следовало принять ряд законов с целью сблизить положение дел в ДВР и в РСФСР, в том числе ограничить избирательные права «буржуазии», трансформировать парламент в подобие съезда Советов, постепенно принимать советские законы и ограничивать предпринимательство и частную собственность[943].