Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Хотя огромная доля переселенцев в Приморскую и Амурскую область в 1883–1917 годах происходила именно из украинских губерний (179 757 человек, или 67,5 % всех переселенцев в Приморской области, 81 571, или 43,4 % в Амурской области), а общая численность украинского населения на 1917 год, по оценкам достигала 147 400 (43,2 % населения) в Амурской области, 270 700 (48,2 %) в Приморской и 6200 (0,7 %) в Забайкальской, их этническая идентификация оставалась размытой благодаря официальной политике русификации, небольшому проценту городского населения среди украинцев и нехватке сельской интеллигенции, возглавившей национальное строительство на территории самой Украины. Самые ранние (с 1903 года) и долговечные украинские организации в Северной Азии находились в зоне отчуждения КВЖД. В 1907 году Константин Кондратович Андрущенко, Борис Иванович Воблый и три других студента Восточного института создали во Владивостоке Украинскую студенческую громаду, которая получила легальный статус. Громада, обычная форма украинской национальной самоорганизации во второй половине XIX века, устраивала театральные представления. Актер Юрий Кузьмич Глушко (Мова), приглашенный в качестве режиссера, стал одним из лидеров сообщества украинских интеллектуалов и артистов во Владивостоке. В 1909 году громада организовала во Владивостоке первый праздник в честь Тараса Григорьевича Шевченко, объединяющей фигуры украинского национального движения. Поскольку политическая деятельность подавлялась, ежегодные шевченковские праздники стали выражением украинского единства во всех частях Российской империи. Кроме того, громада распространяла тексты на украинском языке. Хотя в 1909 году организация была закрыта властями, культурная деятельность Глушко и других представителей украинской интеллигенции продолжилась[205].

Украинский клуб был создан в Благовещенске в 1910 году и получил легальный статус в 1911 году, но попытки создать легальные украинские организации в других точках региона провалились. Легальное существование Благовещенского и Харбинского клубов было в большой степени возможно благодаря покровительству вице-губернатора Амурской области Александра Гавриловича Чаплинского, помещика из Киевской губернии, а также управляющего КВЖД Дмитрия Леонидовича Хорвата, уроженца Украины. В 1909 году в Никольске-Уссурийском было создано просветительное общество Просвита. Подобно громадам, Просвиты создавались уже в XIX веке и занимались распространением украинского образования и культуры. Хотя Просвита в Никольске-Уссурийском не получила легального статуса как потенциально неблагонадежная, она, подобно другим организациям, продолжила действовать подпольно. В 1913 году Иван Леонтьевич Мостипан, телеграфный служащий и деятель украинского движения на Дальнем Востоке, заявил, что цель украинских организаций состоит в том, чтобы объединить всех украинцев, защитить их национальные права и добиться украинской автономии. Никольск-Уссурийская Просвита публиковала часть местной газеты «Понедельник» на украинском языке. Украинская культурная деятельность во всех частях Дальнего Востока продолжалась даже после начала Первой мировой войны, когда российское правительство вновь предприняло попытки подавить украинские национальные организации, опасаясь, что они встанут на сторону Германии и ее союзников[206].

В отличие от украинцев буряты имели больше возможностей для национальной самоорганизации. В отличие от многих других нововведений Первой русской революции свобода вероисповедания, введенная царским указом от 17 апреля 1905 года, отменена не была. Известный буддийский монах Агван Доржиев, Барадийн и Жамцарано всячески способствовали открытию новых монастырей (дацанов) и храмов (дуганов) как центров образования и национального единства в Забайкальской области и Иркутской губернии. В 1910 году они основали первое бурят-монгольское издательство в Петербурге. Кроме того, Доржиев, Барадийн, Жамцарано и Очиров начали обновленческое движение в буддизме, которое должно было приспособить религию к современной жизни. Доржиев использовал свой статус тибетского посланника для поддержки буддизма в Российской империи и в 1915 году сумел открыть буддийский храм даже в столице[207]. Вопрос буддизма усилил раскол между различными группами бурятской интеллигенции, поскольку Богданов и другие западники высказывались против использования религии в национальном строительстве. Но если свобода вероисповедания возросла, то столыпинские аграрные реформы привели к возобновлению землеустроительных работ к востоку от Байкала (приостановленных в 1904–1908 годах) и, соответственно, к возобновлению отчуждения земель коренных народов для нужд переселения, что привело к местным волнениям и многочисленным петициям недовольных бурят[208].