Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии

Иногда памятниками становятся вышедшие на пенсию боевые самолёты: МиГ-23 в Угловом, МиГ-17 в Чугуевке, Ту-16 в Воздвиженке, Су-7 в Хороле, МиГ-21 в Новосысоевке, Су-15 в Золотой Долине, Як-38 в Фокино – бывшем Шкотово-17 (кодовые названия закрытых городов похожи на имена радиоактивных изотопов: какой-нибудь цезий-137)… Раз не случилось новой большой войны, значит, они нас защитили. А теперь превратились в окостеневшие мумии ушедшей цивилизации, небезобидные тотемы. Казармы, аэродромы, дороги, ракетные шахты, запасные полосы для ракетоплана «Буран» – целый параллельный мир, священнослужители которого приращивали мускулы нашей демографии и географии.

Остров Путятина: причал, посёлок, озеро с лотосами. Остатки имения «Родное» того самого Алексея Старцева, сына декабриста Бестужева. Из кирпича с клеймом Startseff построено, наверное, пол-Владивостока. На Путятине Старцев построил фарфоровый завод, разводил лошадей и оленей, занимался шелко– и пчеловодством, выращивал абрикосы и персики. В советское время остров жил другой энергией, уже не подвижнической, а государственной. Здесь появился рыбокомбинат, зверосовхоз с оленями и норками… На путятинской школе – мемориальная доска учителя русского языка, корейца Александра Мина. Преподавал в 1932–1937 годах, был выслан в Среднюю Азию. Оборонял Москву, сражался в Курской битве, погиб в 1944 году на Украине. Посмертно капитан Мин стал Героем.

…А потом и от этой эпохи кирпича на кирпиче не осталось. Обломки старинных, мясного цвета старцевских кирпичей перемешаны с советскими силикатными. Бюст на могиле Старцева и уцелевший на одном из зданий профиль Ильича равно принадлежат призрачному и невозвратному прошлому. Эпохи слиняли, кончились, как двухсерийное кино о любви и смерти. Островной посёлок остался, но, кажется, лишился сюжета существования. Новое время ещё не создало здесь того, от чего могут остаться хотя бы руины. Их роль играют ржавые остовы старых «королл» и «паджериков», ввезённых в 1990-х из Японии.

Полтора столетия назад Пржевальский осматривал в Приморье остатки средневековых построек. Писал: «В глубоком раздумье бродил я по валам укреплений, поросших кустарником и густой травой, по которой спокойно паслись крестьянские коровы. Невольно тогда пришла мне на память известная арабская сказка, как некий человек посещал через каждые пятьсот лет одно и то же место, где встречал попеременно то город, то море, то леса и горы и всякий раз на свой вопрос получал один и тот же ответ, что так было от начала веков».

Интересно, что напишут о нас археологи будущего.

Акватория: человеки и пароходы

Тихий океан – Средиземное море будущего.

Александр Герцен

Океан един. Континент раздроблен.

Пётр Савицкий

Я упиваюсь твоей синевой,

Я улыбаюсь чаще,
И уж не нужно мне ничего —
Ни гор, ни степей, ни чащи.
Недаром храню я, житель земли,
Морскую волну в артериях
С тех пор, как предки мои взошли
Ящерами на берег.

Илья Сельвинский

После того как отзвучит последний выстрел и последний военный взрыв, в мире ещё останутся шовинисты. Это люди с морских побережий…

Это будет чисто географический шовинизм, который приобретается вместе с ордером на квартиру в прибрежном посёлке.

Олег Куваев

Громкий океан

Слова, вынесенные в первый эпиграф, Герцен в «Былом и думах» снабдил примечанием: «С большой радостью видел я, что нью-йоркские журналы несколько раз повторили это». В старом и новом Йорках значение океана вообще и Тихого в частности поняли куда раньше нас.

Англию звали «владычицей морей». В «Острове Сокровищ» посетители трактира «Адмирал Бенбоу» восхищаются пиратом, пьяницей и дебоширом Билли Бонсом: «Именно такие люди, как наш капитан, сделали Англию грозой морей». Даже благовоспитанный сквайр Трелони говорит о пирате Флинте: «Испанцы так боялись его, что, признаюсь вам, сэр, я порой гордился, что он англичанин». Британские подлодки обеих мировых войн, возвращаясь из удачного похода, поднимали над рубкой «Весёлого Роджера» с черепом и костями.

Русские долго считались нацией сухопутной.