Дальтоник

Директор Ян Ракосник бросил в ее сторону выразительный взгляд, хотел было что-то ответить, но его глаза, обежав смуглое лицо с карими миндалевидными глазами, остановились на косом треугольнике декольте плотно облегающей блузки, которое обнаруживало многообещающую ложбинку между грудями. «В постели ты, наверно, роскошная баба, Боженка!» — подумал директор, вздохнул и машинально потянулся к окурку и зажигалке, но вслух спокойно сказал:

— Времени хватило. Но причина, почему не сделаны новые окна, всем вам хорошо известна.

Ракосник обрадовался, увидав, как некоторые согласно кивнули головами. История с окнами была пренеприятной, и ему иногда казалось, что в ней отчасти виновен и он. Все работы еще около года назад были поручены районной строительной конторе. Явился инженер, измерил окна, потому что в старом здании, где ютилась крушетицкая школа, надо было рубить окна нетиповые. В конце мая стройконтора рамы доставила. Ребята из девятых классов разнесли их по этажам. Первого июля бригада каменщиков приступила к работе, и в тот же день обнаружилось, что рамы велики. Двадцать три сантиметра — лишние. То ли ошибся инженер, то ли метр у него был короче. «Какой дурак мерил, тот пускай и вставляет», — выругались каменщики и отправились решать сию проблему в ближайший трактир «У подковки», где, философствуя, уселись вокруг не слишком чистого стола. Оставшимся, то есть директору, его заму и срочно вызванному прорабу, представились три возможности. Первая — рамы укоротить. Эта возможность была незамедлительно отвергнута специалистом. Вторая — пробить нижнюю часть оконного проема — наталкивалась на сложную техническую проблему, выразившуюся также и в необходимости замены батарей центрального отопления во всей школе, а этим с точки зрения финансовой дисциплины пренебрегать не следовало бы. Единственное, что оказалось приемлемым, третья возможность — пробить оконный проем наверху, почти до самого потолка, что, несомненно, нарушит стиль модерн фасада всей школы. Переговоры с Управлением по охране памятников в период отпусков, разумеется, затягивались. И посему каменщики на два месяца покинули школу, храня тем не менее верность трактиру «У подковки». Разрешение от «охраны» пришло в середине августа. Впрочем, здание крушетицкой школы никогда не принадлежало к достопримечательностям архитектуры. Вчера каменщики явились снова. Они примчались на двух грузовиках, оснащенные всей необходимой техникой и открывашками для пивных бутылок.

Вот почему неимоверному грохоту следовало бы только радоваться. Но лица учителей большого восторга не выражали. Либуше Лиеманова после долгого исследования своей сумки нашла наконец пакетик ваты, оторвала два комочка и заткнула уши.

— Так!.. — Директор Ян Ракосник придвинул поближе к себе лист бумаги, где пестрело несколько строчек тезисов, и надел очки, отчего сразу стал выглядеть старше лет на десять. Темная роговая оправа подчеркивала седину волос, падавших на лоб. Он прочел первую строчку и снова вскинул голову.

— Как обстоят дела в первых классах? Анечка!

Обращение относилось к немолодой учительнице, которая разложила перед собой странички со старательно заполненными таблицами, списком учеников и стопку тетрадей. Она посмотрела на густо исписанный лист плотной бумаги, уголок которого был заштрихован синим карандашом, и сказала:

— Почти все в полном порядке, начинаем читать «И», «А», «М», считаем до пяти… — Она хотела продолжить, но директор Ракосник перебил ее:

— Почему «почти»?

Учительница отложила листок с синим уголком к остальным.

— Чейдик все так же молчит.

— Молчит? — Директор, видимо, об этом знал. — Ты беседовала с родителями?

— Конечно. Дома он нормальный — в школе тупой как пень. Не могу выжать ни слова.

— Может, ты не в его вкусе! — заметил сосед, и все рассмеялись шутке.

Директор Ян Ракосник с неудовольствием махнул рукой, чтобы успокоить расходившуюся аудиторию.

— Возможно, тебе придется проконсультироваться с врачом.

— Ну нет, это преждевременно. Я думаю, на него можно воздействовать иначе…

— То есть?..

Она пожала плечами.

— Надеюсь, с ним будет все в порядке. — Она вполне правильно определила, что допрос близится к концу, и, тихо сложив свои бумаги аккуратной стопкой, засунула их в целлофановую папку.

— Первый «Б», — поискал директор Ракосник глазами Адамцеву. Она сидела рядом с той самой декольтированной брюнеткой. Непривлекательная, некрасивая, напоминая фигурой тающего снеговика.

— Прошу, товарищ Адамцева!

Он старался произнести это как можно мягче. Черт побери, почему это с подобными заслуженными чертовками я принуждаю себя говорить тоном доброго дядюшки, в то время как с Кутнаеровой разговариваю нормально? Ну а если б у Адамцевой вырез на платье был до полу? Я ведь оставался бы холоден, как планета Плутон! Ах, эта Кутнаерка, эта продувная бестия, знает, как одеться! Удочку закидывает, что ли?