Дальтоник

— А как ты в Ницце забыл заплатить за устрицы!.. — Жена побуждала его память. Гелена ожидала, что Каплирж разговорится, но тот опять выпил и попросил жену подавать ужин. Когда Геленка с Каплиржем остались одни, он взял с низенького комодика папку, развязал тесемки и показал ей свои планы занятий, планы подготовки к занятиям, заранее отпечатанные во множестве экземпляров тесты, картотеку с характеристиками на всех учеников, у которых он преподает в этом году, раздвижную хронологическую таблицу для занятий по истории и другие учебные пособия. Молодой учительнице не нужно было изображать на лице восхищение. Она была искренне восхищена. Все на самом деле было выше всяких похвал.

Каплиржу было приятно, что Гелена не скрывает своих эмоций.

— Я, конечно, мог бы делать и больше, — как-то неопределенно заметил Каплирж, терпеливо ожидая, пока Гелена наиграется с передвижной хронологической осью таблицы, — впрочем, вы и сами знаете, у нас подобных вещей не ценят!

Гелена подняла на него глаза:

— Почему вы так думаете?

Таблица очень заинтересовала ее. Чрезвычайно простое пособие, каждый ученик может сделать ее сам. Это очень облегчает ориентацию в исторических датах, ученики перестанут утверждать, будто Гай Юлий Цезарь и Ян Амос Коменский жили в эпоху Возрождения и воевали с Виндишгретцем на крепостных валах.

— Вы у нас, Геленка, сравнительно недавно, всего несколько месяцев, но наверняка заметили — я не хочу навязывать вам своего мнения, — что нам прежде всего не хватает последовательности в работе. У нас, в нашей школе, это я имею в виду. Поставили галочку о проделанной работе, заполнили анкету — и мчимся дальше. Нам недостает концепции. Я полагал, что ее поможет создать Гавелка, но и он — увы — всего-навсего лишь правоверный чиновник.

Геленка не понимала. Ей казалось, что Каплирж высказывается не слишком конкретно, что он и определил по выражению ее лица.

— Послушайте, Геленка, вы помните разговор о зале революционных традиций? Я преподаю историю в восьмом классе. Стараюсь тот материал, что мы проходим, обобщить и подать, связав с событиями, происходившими в нашем крае. Не стану вам повторять все эти прописные истины, но на создании зала традиций благодаря товарищу Влаху, как вы знаете, теперь, увы, поставлен крест, хотя я убежден, что при доброй воле и желании в школе нашлось бы свободное помещение, даже если бы мы стали вводить сменное обучение. Ну что ж, ладно! Но когда я пошел к директору с просьбой, чтоб он дал мне возможность дважды в неделю проводить с восьмыми классами уроки истории в музее, как было договорено, директор Ракосник только пожал плечами, ссылаясь на то, что у него нет средств на покупку электропечи. — Брови у Каплиржа полезли вверх. — Если б хоть Гавелка был поэнергичней! Чем он, собственно, занят? Перепиской приказов, объявлений, перебранкой с уборщицами — вот и все… И таких примеров… — Каплирж горько усмехнулся и поскреб лоб с большими залысинами. — Сколько раз, скажем, он присутствовал на ваших уроках?

— Еще ни разу!.. — призналась Гелена.

— Я, естественно, против него ничего не имею. Мы давно знакомы, и мне трудно говорить о некоторых его ошибках, чтобы он, боже упаси, не подумал, будто я намерен занять его место. Все это — чрезвычайно деликатные вопросы. Я заговорил о них лишь в связи с необходимой перестройкой работы нашей школы, чтобы и мы могли идти в ногу со временем — я подчеркиваю, хотя и весьма неохотно: но, увы, на самом деле этого нет. Мы учим детей, как учили сто лет назад. — Йозеф Каплирж сделал многозначительную паузу и допил свое вино.

В комнату вошла его жена и с приятной улыбкой на блеклых, бесцветных губах пригласила их к столу.

Она накрыла на три персоны большой стол в столовой.

— У вас прекрасная квартира! — похвалила Гелена просторные комнаты, через которые они шли. Для двоих, подумала она, излишняя роскошь! Мебель напоминала ей старые чешские фильмы, в которых играл еще Теодор Пиштик, где добродушные фабриканты курили неизменные сигары.

На закуску была подана рыба под маринадом, с салатом из сельдерея. Жаркое напоминало китайскую кухню. Очень, очень вкусно! Пани Каплиржова, бесспорно, отличная кулинарка. Гелена, оценив ужин, спросила хозяйку, где она работает.

— Тонка уже на пенсии! — пояснил Каплирж. Гелена охотно дала бы себе две оплеухи за такой бестактный вопрос. Если быть чуть повнимательней, то нетрудно вычислить, что хозяйке уже давно за шестьдесят.

— Она работала в нашем же доме, внизу, в аптеке, — продолжал Каплирж. — Ее отец был магистром фармакологии, аптека принадлежала ему, как и весь этот дом. Тонке, естественно, тоже пришлось изучать фармакологию — она, единственная из троих детей, пошла по стопам своего отца. Ну а теперь сидит дома, не так ли? — Он попытался изобразить на лице некое подобие улыбки, и женщина взглянула на него с благодарностью.

Вскоре она убежала в кухню и возвратилась с яблочным струделем. Гелене пришлось положить себе и пирога, хотя она сопротивлялась.

— Я вам сейчас кое-что покажу! — спохватился Каплирж.