Дальтоник

Бал для педагогов и родителей в крушетицкой школе был городским событием номер один. Где-то далеко плелся следом День учителя (празднование которого поначалу продолжалось целый день, потом полдня и постепенно превратилось в нудные два часа. Его проводили в небольшом зале местного Дома культуры). Присутствующих потчевали двумя-тремя скучнейшими докладами, выступлением ученического хора, одним печеньицем и чашкой жидкого кофе. За подготовку к сегодняшнему вечеру отвечали три опытных организатора: Прскавец, Камил Маржик и Гавелка. Директор Ракосник предоставил им полную свободу действий, ибо был уверен, что они проявят необходимые случаю активность и инициативу, характер которых предугадать невозможно.

Задолго до вечера Прскавец подготовил со всеми учениками школы, исключая лишь тех, кто приезжал из окрестных сел, спортивные выступления: девочки манипулировали белыми мячами, мальчики — блестящими дисками. Камил разучил с хором три песни в современных ритмах, кроме того, он организовал лотерею, которая будет разыгрываться в полночь. Кое-что Камил выпросил у родителей, мамаши испекли в школьной кухне торты, от Союза охотников он получил трех зайцев и одного фазана, на школьном чердаке откопал позабытые поделки из корней и веток — мальчишки в мастерской их подновили, заново покрыли лаком, и причудливые корневища приобрели свежий вид. Кроме того, к Камилу Маржику накануне бала прибежала пани Кризова. Она с семьей переезжает в новый панельный дом и не знает, как поступить с роялем. Инструмент еще вполне приличный! Камил поинтересовался, можно ли разыграть его в лотерею, не обидится ли пани Кризова. В голову ему пришла фантастическая идея, но, чтобы не испортить дело, он пока молчал.

Гавелка и кассир родительского актива сосредоточили в своих руках все финансы. Уже заранее было ясно, что количество родителей и друзей школы, желающих принять участие в вечере, — до сих пор невиданное, что являлось заслугой Прскавца. У него давно была выработана тактика, единая для всех школьных мероприятий: в самодеятельности должен принять участие хотя бы один ребенок из каждой семьи. Именно благодаря этому мероприятия подобного рода широко посещались: не могут же родители позволить своим детям возвращаться домой поздно вечером одним. А впрочем, каждый родитель с удовольствием смотрит, как веселится его отпрыск. И поэтому на открытии бала родителей и друзей школы пятьдесят минут было отведено массовым выступлениям.

По лестнице, освещенной с двух сторон фонарями, Губерт Влах с женой вошли в холл Дома культуры. Дагмар еще на тротуаре повисла на его руке. Второй рукой она придерживала платье, чтоб, не дай боже, не споткнуться на лестнице. Они послушно встали в очередь к гардеробу и поздоровались издали с какими-то знакомыми родителями. Когда Губерт сдавал пальто, Дагмар попросила его подождать, пока она сбегает в туалет, чтобы привести себя в порядок. Он кивнул и, прислонившись к стене, закурил. Скоро пробьет восемь. Родители и друзья школы уже шли косяком. «Если Дагмар немедленно не вернется, я здесь отмотаю голову, здороваясь», — в бешенстве подумал Губерт, хотя заранее знал, что его терпение будет подвержено сильному испытанию. Из подобных мест женщины обычно возвращаются не скоро! Но ничего не поделаешь!

Тут Губерт увидал Каплиржа. Каплирж был один, без жены. На шее под самым подбородком трепетал, поникнув крыльями, галстук-бабочка, наверняка сохранившийся с институтских времен. На плечах внакидку зимнее пальто. Подойдя к Губерту, Каплирж протянул ему руку, чего раньше, с той поры, как Губерт перешел в крушетицкую школу, никогда не случалось.

— Один?..

— Жена не отважилась. Столь грандиозных мероприятий она просто не выносит. — Каплирж сбросил пальто и чинно встал в очередь.

— Счастливый ты человек! — заметил Губерт, чтобы сказать хоть что-нибудь.

Наконец Дагмар выплыла из туалета, улыбаясь ему улыбкой невинного младенца. Губерт бросил сигарету и растер ее кончиком ботинка на плитке пола. Он подал жене руку, делая над собой усилие, чтобы не взорваться. Что можно там столько времени делать?

У центрального входа их приветствовали двое детей. Гм! Детей! Нина Градинска из девятого — почти женщина, через год будет ходить на танцы. Дылда Колачек, когда ему стукнет двадцать, наверняка сможет служить вместо пожарной каланчи, если в самое ближайшее время не перестанет расти. Колачек протянул Дагмар платочек, сделанный в технике батик, Нина прикрепила к лацкану пиджака своего учителя искусственный цветочек. Натасканные Гавелкой, оба они пожелали гостям приятно провести вечер.

Дагмар разглядывала платочек.

— Это купленный?

— Нет. Их делает с ребятами Божена Кутнаерова. Покажи! — Он протянул руку и стал рассматривать тонкий детский рисунок. — Молодчина Кутнаерова! — заметил он, признавая за ней и ее деловые качества тоже.

— Только по части ручного труда? — съязвила Дагмар и забрала у него платочек.

Губерт удивленно взглянул на нее.

— Это мне неизвестно. Ты полагаешь, что следовало бы проверить?