Дама непреклонного возраста

Валентина остолбенела. Она-то решила, что милиция все вопросы ей задала, и больше ее помощь не пригодится. Нет, ну в самом деле, сколько ж можно?!

– Так я все рассказала уже, – выпятила Валентина цветастый живот.

– Мне вы ничего не говорили, так что потрудитесь, – твердо заявила Зинаида.

Когда она шла сюда, то подыскивала разные слова, чтобы, не дай бог, не ранить душу дочери неосторожными воспоминаниями. Но теперь все предосторожности показались излишними – явно дамочка не слишком печалится.

– Итак?

– Ну… – Валентина даже не догадалась сесть и теперь стояла посреди комнаты, как нашкодившая школьница. – Ну… у мамы была своя квартира, но она все равно у меня жила. И в тот раз тоже – с работы сразу ко мне пришла.

– Да вы садитесь, садитесь, – милостиво разрешила сыщица.

– А дальше… Ну, мама с собой еще работу на дом взяла. Она часто домой приносила тряпки – то прострочить не успела, то к показам торопилась. И в тот раз тоже. Мы поели… Нет, она одна поела, я уже кино смотрела, а потом кино кончилось, и я спать пошла. Уснула сразу, я ж с ночной была…

На балконе тощенькая Вера пыжилась, втягивая несчастного мужика обратно. Тот явно превосходил в весе, и Верочка еле держалась, чтобы не нырнуть следом.

– Давайте их затащим, все равно поговорить спокойно не дадут, – предложила Зинаида.

– Да ну их, пусть сами выкарабкиваются, – отмахнулась Валентина и снова сосредоточенно сдвинула брови. – Спрашивайте.

Усаживаться хозяйка определенно не собиралась, и это Зинаиду нервировало. К тому же акробаты на балконе грозили в любую минуту сорваться, что тоже раздражало. Допрос шел колом, но сыщица, однако, из последних сил напрягалась, чтобы выудить из свидетельницы всю возможную информацию.

– Значит, вы пошли спать… – поджала она губы и сосредоточенно собрала брови в кучку. – А может, вы все-таки не сразу уснули? Может, слышали какие-то разговоры или звонок телефонный? Я вот знаю, что многие очень хорошо просыпаются от телефонных звонков.

– Не, я не просыпаюсь. Потому что у нас телефона нет. Столько лет стоим на очереди, а нам все не ставят. Хотели коммерческий подвести, так еще линию не протянули. Но обещали скоро, – охотно поделилась Валентина. – Я ничего не слышала, меня и милиция-то еле разбудила.

Балконная дверь с шумом распахнулась, и на пороге появились посиневший от холода Гена и трясущаяся Верочка.

– Вальк, ну ты чо, совсем, а?! Главное, сама в тепле, а я, значит, на перилах болтайся…

– Мог бы и не болтаться! – звонко затараторила Валентина. – Мог бы и спрыгнуть, со второго-то этажа. Тоже мне, гусь хрустальный! Прямо рассыпался бы!

Мужчина медленно-медленно поднял подбородок, громко-громко засопел и быстро-быстро кинулся зашнуровывать ботинки.

– И все! И больше не вернусь! Будешь потом с обкусанными локтями жить, а я не вернусь! Верка! Пойдем в кафешку, предательство обмоем!

Верка радостно сверкнула глазами, потом мельком глянула на подружку и виновато прощебетала:

– И правда, Валечка! Я там мучилась-мучилась, чуть с горя сама не оборвалась, а ты тут в тепле… Предательство это, Гена верно говорит, надо его обмыть.

Валентина не удерживала друзей. Казалось, она была даже рада, что те так быстро смылись.

– На чем я остановилась? – спросила она Зинаиду, когда дверь за ними захлопнулась.

– Вы сказали, что милиция вас с трудом добудилась.

– Да! Долбили, долбили в двери, хотели даже взламывать, а тут я возьми и проснись наконец. Ну а они мне сразу: вы такая-то, такая-то? У вас погибла мать. Сгорела. А я даже не знала, представьте!

– Валя, а почему они к вам сразу заявились, милиционеры-то?

Валентина пожала плечами:

– Как, то есть, почему? Я же дочка. Родная. Вы знаете, как я ее любила? Ах, как я любила! Я ведь даже замуж ни разу не сходила. Все вокруг маменьки – «Мамочка, мамочка! А молочка? Не хочешь… А булочку? А вот я тебе яблочко купила, хочешь? Так какого хре…» Нет, я в маменьке души не чаяла. Вот они и сразу… А чего им ждать-то, вдруг я потом на работу уйду?

– Ну, с работой это понятно. А как они вас нашли? – допытывалась Зинаида.

Валентина еще больше распахнула глаза, удивляясь несообразительности гостьи, и буквально по слогам диктовала:

– Все очень про-сто! Маманя же очень за меня волновалась, ну и придумала – всегда с собой записочку носила: «В случае несчастья обратиться к дочери, проживающей по адресу…» И потом меня успокаивала: «Ты, доченька, не беспокойся, если со мной что случится, тебе первой сообщат!» Она меня однажды чуть не угробила так!

– Как это?

– Да вот так! – Валентина, видимо, вспомнила, как чуть не угробилась, и звучно швыркнула носом.

Хотела было продолжать, но рыдания снова схватили за горло, и женщина понеслась на кухню хлебать воду. Вернулась она с двумя стаканами воды.