Читаем Дама привидение полностью

И сколько женщин там блестящих!

Какой величественный зал!

Какие дамы и наряды!

Какая роскошь красоты!

(Дверь открывается,

и выходят несколько служанок;

они приносят салфетки, сладости и воду.

Все, проходя, делают поклон,

а сзади всех Донья Анхела,

богато разодетая.)

СЦЕНА 2-я

Донья Анхела, Служанки, Донья Беатрис.

Дон Мануэль.

Донья Анхела (в сторону,

к Донье Беатрис)

Сейчас мои считают братья,

Что возвратилась ты домой,

Так значит это страх пустой,

И наше продолжать занятье

Мы можем с легкою душой.

Тебе здесь нечего бояться.

Донья Беатрис

Какую роль играю я?

Донья Анхела

Служанка ты теперь моя.

А после будешь укрываться,

Смотреть из комнаты другой,

Что будет у него со мной.

(К Дону Мануэлю.)

Вам было скучно дожидаться?

Дон Мануэль

О, нет. И только говорю

Сейчас я правду вам, сеньора.

Кто ночью ждет и ждет зарю,

Тот знает, что она не скоро

Ему засветится для взора,

И знает, что заботы те

В ночной исчезнут темноте.

И потому мое страданье

Я в нежной потопил мечте,

Я знал, что дня блеснет сиянье.

Хоть и не нужно, чтобы ночь

Меня так тягостно томила,

Пред тем как прах сокрылся прочь,

И чарований ваших сила

Мне солнце неги засветила.

Для солнца вашей красоты

Не нужно было темноты,

Вы день, что и без солнца светит.

Вот ночь, в покровах черноты,

Бежит рассвет, сияньем метит

Улыбкой нежной все кругом,

Не золотой в нем свет для взора,

Но все же светит он, сеньора,

И пенье птиц звучит. Потом

Выходит яркая аврора,

И золотит и жжет заря

Воспламеняющим пожаром.

И вслед ее минутным чарам

Выходит солнце, все горя,

Светя и вместе позлащая.

Рассвет, за ночью вслед вступая,

Горит, из мрака свет творя.

Заря рассвету подражая,

Являет пламенный свой вид.

Но солнца светлое явленье,

То божество, что вне сравненья,

Зарю на бой зовет, горит.

Но вы, - и солнцу вы затменье,

В вас высший пламень говорит

Так ясно, что бывать вам ночи

Не нужно было полномочий,

Когда могли вы после дня

Взойти из светлых средоточий,

Как солнце солнца для меня.

Донья Анхела

Хотя признательность мне нужно

Вам выразить за эту речь,

Где слово к слову, в миге встреч,

Вы сочетали так жемчужно,

Но я должна вас остеречь.

Ведь не такое это зданье,

Не так до неба вознеслось,

Чтоб ветру быстрому пришлось

Здесь утомить свое дыханье,

Приют, лишь скромный для мечтанья,

И в ваши сладкие слова

Могу поверить я едва.

Я не рассвет, нет в сердце пенья,

И здесь улыбка не жива.

Я не заря, мое томленье

Пред вами скрыто, и явленья

Нет перед вами слез моих.

Не солнце я, в огне живых

Лучей и правду не являю,

Которую я обожаю.

В недоуменностях таких

Кто я, сама того не знаю.

Но точно молвлю, говоря,

Что не рассвет я, не заря,

Не солнце. Ибо не роняю

Сейчас ни слез из янтаря,

Ни смехов светлых. Уверяю

Я вас, сеньор Дон Мануэль,

Я только женщина, не боле,

Всегда была я в женской воле,

И вы единственная цель,

Вы цепь, в чьей ныне я неволе.

Дон Мануэль

Неволя та невелика,

И если вижу вас со мною,

Сеньора, все ж я вам открою,

Что это я ценю слегка:

Во мне есть большая тоска

Чрез вас, - ее не успокою.

Донья Анхела

Через меня?

Дон Мануэль

Да, потому,

Что вы скрываетесь во тьму,

Сказать мне, кто вы, не хотите.

Донья Анхела

Сеньор, желанью моему,

Прошу вас, в этом уступите,

Меня открыться не просите.

Когда хотите быть со мной,

Со мною будьте, только знайте,

Кто я, о том не вопрошайте,

Я быть загадкой теневой

Должна, ее не омрачайте.

Не то я, чем кажусь для глаз,

Не тем кажусь я, что на деле.

Хотите быть со мной, - у вас

Есть достиженье этой цели,

Но не желайте знать рассказ,

Кто я: Коль в этом непокорство

Окажете, явив упорство,

Одно лишь может в этом быть,

Что не хотите вы любить,

Хотя бы я любить хотела.

Художник пишет мертвеца

И лик один - пред вами тело

Без жизни, мертвый цвет лица,

И лик другой - пред вами смело

Сияет радость без конца.

Любовь художник, два в ней лика,

Меня вы видите в одном,

Я, кажется, вам нравлюсь в нем,

Но, может быть, все будет дико,

Когда увидите в другом.

Одно сейчас сказать должна вам:

Вы слушаете, мысль тая,

Что дама Дон Луиса я,

Вы в заблуждении неправом,

И в этом клятва вам моя.

Дон Мануэль

Скажите, что же вам, сеньора,

Велит скрываться от него!

Донья Анхела

Быть может, это оттого

Так избегаю я позора,

Что положенья моего

Высокого могу лишиться,

Коль Дон Луису вдруг случится

Меня узнать.

Дон Мануэль

Прошу одно

Сказать: Как это вам дано

В дом проникать ко мне?

Донья Анхела

И это

Пока пусть будет без ответа.

Донья Беатрис (в сторону)

(Теперь и я явлюсь сюда.)

Вот сладости, прошу покорно,

И, ваша светлость, тут вода...

(Все подходят с салфетками, водой

и несколькими коробками с сухим вареньем.)

Донья Анхела

Кто говорит со мной так вздорно?

Была ли светлость здесь когда?

Ты хочешь обмануть сеньора

Дон Мануэля, будто я

Такая важная?

Донья Беатрис

Моя

Владычица...

Дон Мануэль (в сторону)

Ну вот как скоро

Загадка кончилась моя:

Не ошибусь, конечно, я,

Теперь подумавши, что это

Передо мною дама света,

И что за золото она,

Здесь тайною окружена.

СЦЕНА 3-я

Дон Хуан. - Те же.

Дон Хуан (за сценой)

Эй, Исабель, дверь отопри мне!

Донья Анхела (в сторону)

О небо, что это за шум?

Исабель

Я умерла!

Донья Беатрис (в сторону)

Я леденею?

Дон Мануэль (в сторону)

О, Боже! Мукам нет конца?

Донья Анхела

Сеньор, отец мой там стучится.

Дон Мануэль

Что делать должен?

Донья Анхела

Нужно вам

Перейти на страницу:

Похожие книги

The Voice Over
The Voice Over

Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. *The Voice Over* brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns... Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. The Voice Over brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns of ballads, elegies, and war songs are transposed into a new key, infused with foreign strains, and juxtaposed with unlikely neighbors. As an essayist, Stepanova engages deeply with writers who bore witness to devastation and dramatic social change, as seen in searching pieces on W. G. Sebald, Marina Tsvetaeva, and Susan Sontag. Including contributions from ten translators, The Voice Over shows English-speaking readers why Stepanova is one of Russia's most acclaimed contemporary writers. Maria Stepanova is the author of over ten poetry collections as well as three books of essays and the documentary novel In Memory of Memory. She is the recipient of several Russian and international literary awards. Irina Shevelenko is professor of Russian in the Department of German, Nordic, and Slavic at the University of Wisconsin–Madison. With translations by: Alexandra Berlina, Sasha Dugdale, Sibelan Forrester, Amelia Glaser, Zachary Murphy King, Dmitry Manin, Ainsley Morse, Eugene Ostashevsky, Andrew Reynolds, and Maria Vassileva.

Мария Михайловна Степанова

Поэзия
100 жемчужин европейской лирики
100 жемчужин европейской лирики

«100 жемчужин европейской лирики» – это уникальная книга. Она включает в себя сто поэтических шедевров, посвященных неувядающей теме любви.Все стихотворения, представленные в книге, родились из-под пера гениальных европейских поэтов, творивших с середины XIII до начала XX века. Читатель познакомится с бессмертной лирикой Данте, Петрарки и Микеланджело, величавыми строками Шекспира и Шиллера, нежными и трогательными миниатюрами Гейне, мрачноватыми творениями Байрона и искрящимися радостью сонетами Мицкевича, малоизвестными изящными стихотворениями Андерсена и множеством других замечательных произведений в переводе классиков русской словесности.Книга порадует ценителей прекрасного и поможет читателям, желающим признаться в любви, обрести решимость, силу и вдохновение для этого непростого шага.

авторов Коллектив , Антология

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
Зной
Зной

Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни. Глория перестает понимать, где заканчивается реальность и начинаются иллюзии, она полностью растворяется в жарком мареве, готовая ко всему самому необычному И необычное не заставляет себя ждать…Джесси Келлерман, автор «Гения» и «Философа», предлагает читателю новую игру — на сей раз свой детектив он выстраивает на кастанедовской эзотерике, облекая его в оболочку классического американского жанра роуд-муви. Затягивающий в ловушки, приманивающий миражами, обжигающий солнцем и, как всегда, абсолютно неожиданный — таков новый роман Джесси Келлермана.

Джесси Келлерман , Михаил Павлович Игнатов , Н. Г. Джонс , Нина Г. Джонс , Полина Поплавская

Детективы / Современные любовные романы / Поэзия / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы