Дама с букетом гвоздик

Он преодолел примерно три километра пути, по которому еще недавно шел за Эдлером. Глядя на цепочку следов Карла, Аллвин впал в истерическое состояние. Он начал осознавать, какой выбор перед ним стоит. Возвращаться в гастхоф было бесполезно. А до Брейнтцена он, скорее всего, не доберется. Единственная его надежда – безлюдье этих гор. Если он двинется вверх и наискосок, возможно, придет прямо к своей хижине. Подумав так, он решительно сошел с тропы и начал подниматься по склону. Идти по тающему снегу было трудно. Но он настойчиво пробивался, барахтаясь в сугробах и постепенно взбираясь все выше, с каждым шагом увеличивая расстояние между собой и кошмарным происшествием в Таубе.

Добравшись до первого хребта, он выпрямился, отер лоб, довольный своим успехом, посмотрел назад. И мгновенно поймал взглядом несколько маленьких темных фигур, медленно двигавшихся в отдалении. В ту же секунду из деревенской церкви донесся тревожный перезвон колоколов.

Лишившийся обманчивой уверенности в собственной безопасности, Профессор пригнулся, чтобы не вырисовываться над линией хребта. Вот теперь следовало торопиться по-настоящему. Согнувшись в три погибели, он начал карабкаться вверх все быстрее и быстрее. С добрых полчаса он надрывался, не осмеливаясь оглянуться. А когда решился, у него сердце ушло в пятки или, можно сказать, в промокшие ботинки. Невероятно, но поисковая партия его настигала. Пятеро мужчин, рассыпавшись веером, стремительно приближались. Он уже мог разглядеть главного среди них. То был Хюбнер, высокий сержант полиции, собственной персоной.

Профессор окончательно перестал соображать. Да, он был «человек мира», но это был не его мир. Движимый одной-единственной мыслью – скрыться из виду, он начал, как перепуганный заяц, карабкаться прямо в гору. Продвигаться было на удивление легко. Он наткнулся на слоистую тропу, схожую с руслом пересохшей реки, усеянную буграми замерзшего снега, крупными, как булыжники, на них было удобно ставить ноги. Время от времени снежные хлопья пролетали мимо его лица, словно дуновение морского тумана. Но он не обращал на них внимания. Как не обращал внимания на то, что его преследователи кричат все громче. Не думая ни о чем, кроме бегства, он не услышал и предупреждающих нот, звеневших в этих криках.

А потом все вопли слились в один, оглушающе мощный:

– Лавина! Лавина!

На беглеца опустился туман, густо посыпались какие-то мелкие ледяные частицы. Слабый гул, похожий на отдаленный раскат грома, усилился и приблизился. А затем снег вспенился вокруг Профессора и сбил с ног, как кеглю. Теперь закричал он, но его крики были так же бесполезны, как и крики преследователей. Мужчины внизу бросились врассыпную, а Профессора безжалостно смел с тропы снежный каскад. Внезапно, когда он уже приготовился к тому, что вся эта белая масса поглотит и уничтожит его, странной игрой случая его подбросило и отшвырнуло в сторону. Каким-то чудом он вывалился из основного потока лавины и замер, погребенный под снегом, ошарашенный и едва живой, но совершенно невидимый для преследователей. Он зажмурился, слыша, как грохочущий поток летит мимо него. А потом потерял сознание.

Чуть ниже, стоя на боковом гребне, сержант и четверо его помощников наблюдали за лавиной в завороженном молчании. Помощники были из Таубе – крестьяне, которых Хюбнер наспех собрал для поисковой экспедиции.

– Ну что ж, – наконец сказал один, – с ним покончено.

– Я видел, как его закрутило, – добавил второй, крестясь в благоговейном ужасе. – Секунда – и нет человека!

– Mein Gott! – вступил третий. – Подумать только, сержант, и он, и Карл – оба погибли!

– Ба! – угрюмо откликнулся Хюбнер. – Эдлер вечно лез на рожон, ему суждено было сдохнуть как собака. Он заслужил такой конец за то, что пнул моего товарища в живот. Но этот старый дурак-англичанин – он-то зачем загубил свою жизнь?

– Мы кричали, предупреждали.

– Да, мы кричали. – Все мрачно покивали, оправдывая себя.

– Кричали там или не кричали, а мое начальство не обрадуется, – проворчал сержант. – Как и все эти люди в Вене. Они хотели заполучить старика живым. Хотели узнать у него, где те штуковины, что он украл.

Последовало молчание. Затем третий крестьянин заметил:

– Мы все же можем поискать его труп.

– И как мы это сделаем под таким снегом? – возразил первый. – Если начнешь сейчас, может, откопаешь его лет через десять, вмерзшего в ледник. И тогда он тебе как пить дать расскажет, где припрятал добычу.

– Тем не менее мы должны поискать, – подытожил сержант. – Хотя бы для того, чтобы сказать, что мы попытались.

Полчаса спустя, когда низвергающийся снежный поток остановился, они осторожно поднялись по склону и приступили к поискам. Но эти поиски были в лучшем случае беспорядочными. Каждый знал, насколько бесперспективны его труды, каждый верил, что, если гора забрала кого-то, она не вернет свою жертву.

Вскоре после того, как солнце достигло зенита, сержант нетерпеливо воскликнул:

– Хватит! Это бесполезно. Возвращаемся. Мы должны забрать тело Эдлера и отвезти его в гастхоф. Там и будет проводиться расследование.