Дама с букетом гвоздик

– Тод, ты видел, как он дернулся? Весной ему приходится особенно несладко.

Кузнец повернул холодную подкову на наковальне. Ему было не по себе.

– Угу. Похоже на то.

– Ему не выкинуть Гринлонинг из головы.

– Ну да, ну да. Все так, все так, – произнес простоватый беззлобный кузнец. – И все же Дейви славный парень – славный покладистый парень.

Снодди снова улыбнулся со всезнающим сочувственным видом:

– Покладистый, говоришь? По мне, так это самое плохое. Ты только глянь на него!

Он ткнул костлявым пальцем в сторону уходящего Дейви:

– Вон он идет в лавку! И знаешь зачем? А я знаю. За пряниками! За пряниками, ни больше ни меньше, которые мать поручила ему купить домой к чаю, потому что Робин будет вечером в школе. Господи, ну разве он не жалок? Директор гаршейковской школы на посылках у матери, как сопливый пацан!

В лавке Дейви стоял и смотрел, как Маккиллоп наполняет хрустящий бумажный пакет пряниками, которые только что стояли на витрине в обществе трех банок средства для мытья овец, двух половиков, ветчины, коробки леденцов, пакета сеточек для волос цвета «средний коричневый» и первых мух.

– Только что привезли, мистер Блэр, – промурлыкал бакалейщик; протягивая пакет, он шаркнул ногами по посыпанному опилками полу и профессионально осклабился. – Полагаю, вы с нетерпением ждете свою новую помощницу, мистер Блэр. Если можно так выразиться, не поймите меня превратно. Кажется, она прибудет на следующей неделе? Вы еще успеете немного поработать в саду и порыбачить, мистер Блэр. Ручаюсь, что вы еще не знаете ее имени… Нет! Нет! Ну что вы, не стоит! Учительница-практикантка из Эдинбургского колледжа, говорят. И все же не дело, мистер Блэр, столь тесное общение, если можно так выразиться, девицы и бойкого молодого человека вроде вас.

Маккиллоп украдкой прыснул, прикрывая рот ладонью.

«Тут он меня подловил», – подумал Дейви, криво улыбаясь. Он вышел из лавки и направился в школу. «Бойкий молодой человек» – отлично сказано, просто отлично! Он все еще размышлял над шуткой Маккиллопа, когда чуть не рухнул от увесистого шлепка по спине и чуть не оглох от гарканья в ухо:

– Как поживаешь, директор?

Дейви развернулся.

– Роб! – ахнул он. – Ты что, рехнулся?

– Фу-ты ну-ты! – хмыкнул Роб. – Уже и с собственным братом нельзя поздороваться.

Братья переглянулись и разразились хохотом. Смех Роба больше напоминал рык. Робин Блэр из Гринлонинга был парнем хоть куда: грудь колесом, могучая спина. Он был младше Дейви на восемнадцать месяцев и в два раза крупнее брата. И он был хорош собой: красивые, правильные черты лица, взгляд с поволокой.

Он постоянно был готов ко всему: и разразиться рокочущим смехом, и врезать тому, кто надумает его задирать. Но желающих было мало, поскольку Робин выглядел приличным остепенившимся человеком – три года назад он женился на Эйли Дункан – и в то же время отнюдь не ханжой, а славным парнем, шалопаем.

Сейчас он усмехался, вышагивая рядом с братом и расспрашивая его с необычайной заботливостью:

– А как поживают ваши детки, сэр? Сколько их уже, двадцать три или двадцать четыре? Недурно для такого малыша и калеки к тому же. – Он со всей серьезностью покачал головой. – Впрочем, я всегда замечал, что именно у таких малышей, как ты, самые большие семьи.

Дейви невольно улыбнулся:

– Верно, а у таких здоровяков, как ты, вообще нет семьи.

– Верно! Господь знает, как бы я хотел стать отцом, – внезапно признался Роб. – Нам с Эйли нелегко приходится.

Дейви промолчал, но его лицо окаменело; он отвел глаза. Он выждал момент, пока они не перешли Милбернский мост и не очутились в конце деревенской улицы.

– Как поля? – наконец отважился он. – Пшеница, должно быть, уже колосится на Милбернском склоне.

– Так, да не так, – коротко сказал Роб. – По той простой причине, что ее никто не сажал.

Повисла еще одна пауза, во время которой Роб шагал в мрачном молчании.

– Так ты ее не посадил? – несмело спросил Дейви.

– Нет!

– Во времена нашего отца это было отличное поле для пшеницы.

– Что ж, теперь мое время, – отрезал Роб, бросив на него раздраженный взгляд. – Так что не лезь не в свое дело, братец! Я фермер, а ты учитель. Так давным-давно было условлено. И мне не по нраву, если кто-то указывает мне, что делать. Кстати… – Он повысил голос, в нем появились властные нотки. – В последние месяцы ты только этим и занимаешься: то у меня изгородь полегла, то поле заросло, а то калитку надо поправить. С этим надо покончить раз и навсегда. И чем раньше ты перестанешь совать нос не в свое дело, тем лучше.

– Я люблю наш старый дом, – тихо и сдавленно произнес Дейви. – И тебя, Роб, я люблю. Я ни за что не стал бы тебе указывать. Ты и сам это знаешь. Просто у меня сердце болит от желания видеть, как добрая красная земля родит крепкую пшеницу.

Роб гневно нахмурился. И все же это было слишком забавно. Недовольный огонек погас в его глазах, он от души расхохотался: