Дама с букетом гвоздик

– Скажи мне, Дейви; скажи мне скорее. Это ты опозорил Джесс или… или это был Роб?

– Какая теперь разница, матушка?

– Это был Роб! – крикнула она.

На минуту воцарилась мертвая тишина, которую нарушили крики на улице. Они приближались. Джанет выпрямилась, прислушиваясь. Выражение ее лица наводило ужас.

– Они здесь! – прошептала она. – Ты должен встретить их без страха, Дейви. Покажи им.

Шум нарастал. Она с беспокойством пошевелилась.

– С другой стороны… – Джанет умолкла, напрягая слух. – Там огромная толпа. Тебе не поздоровится.

Снова крики – у самого дома. В деревянные ворота замолотили палками. Геммелл гаркнул:

– А ну выходи, крыса, не то я вытащу тебя за шкирку!

В тот же миг в окно влетел камень, осыпав пол осколками стекла.

Дейви встал, мертвенно-бледный, с дергающейся щекой. Он едва мог говорить; его голос нелепо дрожал:

– Мне нужно идти, матушка, не то они придут за мной. Я страшно боюсь. У меня все поджилки трясутся. Но выхода нет. Я не могу сделать то, чего они требуют.

Прикованная к месту, она смотрела, как он идет к двери. Лицо ее исказилось от затаенной борьбы. Внезапно она вскочила и схватила его за руку.

– Нет, Дейви, сынок! – истерически воскликнула она. – Не ходи! Ты все, что у меня осталось. И ты ни в чем не виноват! Я сама пойду и уговорю их не трогать тебя.

Он покачал головой.

Ее голос срывался от муки, душу корчило от боли.

– Не ходи! – завопила она. – Дейви, они тебя прикончат! Не ходи к ним!

Но он уже распахнул дверь и замер в дверном проеме на освещенном крыльце. Снаружи он увидел огромную толпу; привычный пейзаж выглядел незнакомым и пугающим. Мать завопила:

– Тогда беги, Дейви! Беги что есть сил! Не дай им тебя догнать, сынок! Не дай им тебя догнать!

Она толкнула его в сторону, в тень конька крыши.

Дейви споткнулся и едва не упал, но бросился бежать. Слова матери звенели у него в голове. Он обогнул дом.

– За ним, парни! – проревел Геммелл. – За ним, быстрей!

Толпа ринулась вперед, словно свору гончих спустили с поводков. Пьянчуги обежали дом и ворвались в задний сад, алкая крови. Когда Дейви перелезал через забор, его осыпало градом камней. Два попали ему в спину, а третий, булыжник размером с мужской кулак, с размаху угодил в голову, прямо за ухом. От удара Дейви рухнул с забора в мягкую грязь канавы.

Они преследовали его по пятам, кричали, вопили, ругались. Когда он продирался через живую изгородь на краю поля, еще один камень попал ему в шею. Дейви растянулся на земле, но каким-то чудом поднялся на ноги. Он был покрыт грязью и кровью, у него кружилась голова. Он не знал, куда направляется. Просто бежал. Нет, не бежал. Он словно плыл… плыл, прилагая невероятные усилия и превозмогая боль, по странному вязкому морю, которое сковывало его, душило, сдавливало. Он не мог вдохнуть полной грудью. Да – он не мог дышать.

Он мчался все вперед, словно преследуемый собственной тенью, кружил по лесам, с трудом поднялся по длинному склону Милбернского холма. С запрокинутой головой, вытаращенными глазами, прилипшими ко лбу волосами, он продирался сквозь непроглядный мрак и слепящий дождь, и с каждым шагом словно нож вонзался ему в бок. Наконец он добрался до Гринлонинга.

Здесь он начал спотыкаться. Голова у него раскалывалась от боли, мысли путались. Он все больше подволакивал больную ногу, и в конце концов она не выдержала. Дейви увяз в размокшей глине вспаханного поля обеими ногами. Слабо ахнув, он вытянул руки и упал ничком, уткнулся лицом в мокрую землю. Он не слышал, как погоня пронеслась мимо. Кромешная темнота окутала его…

Настало воскресное утро, мирное и безмятежное. Солнце поднялось над сияющей дымкой, окутавшей Уинтонские холмы. Пели жаворонки. Листья деревьев не колыхались. Мир был окрашен в нежные розовые тона.

Старик Андра Барр, церковный сторож, прихрамывая, брел по деревенской улице, чтобы позвонить в колокол. Андра был глух как пень и страдал ревматизмом; его мало что интересовало в жизни, кроме овсянки и церкви. И все же этим утром его удивили пустота и тишина вокруг.

– Ишь ты, – бормотал он себе под нос, – чудеса да и только, в такое славное утро, с чего вдруг!

Он остановился и вгляделся в свои часы в роговом футляре. Никак он перепутал время? Убедившись, что не ошибся, он было направился дальше, но увидел одинокого прохожего, торопливо шагающего навстречу.

Это был Струтерс. Он подошел к Андре и без экивоков спросил:

– Ты не видел Дейви Блэра сегодня утром?

– Нет, – весело ответил Андра. – Я не видел Дейви с прошлого воскресенья. А разве он не у себя дома?

Струтерс прикусил губу и отвел глаза.

– Я зашел в школу, – помолчав, ответил он, – но его там нет.

– Ну, может, в церкви найдешь, – хихикнул Андра. – Ты там редкий гость. Пойдем, дружище, отдашь свой христианский долг.

Струтерс, обеспокоенный, не зная, на что решиться, обвел взглядом пустую улицу.

– Ладно, – наконец сказал он. – Почему бы и нет?

Они вместе направились к церкви.