Дама в автомобиле, с ружьем и в очках

Освещенная лунным светом дорога над морем состояла из одних поворотов. Это единственное, что я помню. Не знаю, как я добралась до отеля «Белла Виста». Не знаю даже, собиралась ли я туда возвращаться. Было холодно. Я замерзла. Мне кажется, я уже не отдавала себе отчета, что нахожусь на юге. Скорее, я в мыслях все еще была на дороге в Шалон, я вышла от врача, который лечил мне руку, потом владелец автозаправки, потом жандарм на мотоцикле. Теперь я встречу Филиппа на набережной Соны, но на сей раз я не стану останавливаться, нет, не стану, и все пойдет иначе.

А еще мой белый костюм. Думаю, что мысль о том, что я должна забрать мой белый костюм, была очень важна для меня в тот момент. Я вела машину и думала о своем белом костюме, оставшемся в чужой комнате, и эта мысль меня поддерживала: этот костюм принадлежал мне, что-то, что принадлежало мне до 10 июля, и, когда я найду его, я найду себя.

В Кассисе в порту еще горели огни, был открыт один бар, откуда раздавались звуки электрогитары, мальчишки дурачились, прыгая перед машиной, и мне пришлось остановиться. Один из них перегнулся через дверцу машины, наклонился и поцеловал в губы – на меня пахнуло табаком и алкоголем. Потом пляж с белой галькой, мавританские башенки отеля. Огромная круглая луна подрагивала сквозь листья пальм.

Ночной портье в белом костюме с золотыми галунами выдал мне ключ. Кажется, он говорил о лошадях, о ставках на скачках, а я отвечала ему вполне естественным голосом. Заперев дверь своей комнаты, я расплакалась. Слезы текли безостановочно, я не могла их унять, как будто это были не мои слезы. Я взяла с кровати жакет от костюма и долго прижимала к себе. Я узнавала запах своей кожи, аромат духов, я уже много лет пользуюсь одними и теми же, но меня это не утешало, скорее наоборот.

Я разделась, легла, костюм разложила на кровати, у себя в ногах, в правой руке – сообщение из Орли. Я много раз перечитала его, прежде чем погасить свет, потом снова зажгла лампу в изголовье, чтобы прочесть снова.

Я не знала этого Жюля Коба. Я не отправляла это сообщение. В пятницу 10 июля в 18 часов 55 минут я находилась на вилле Монморанси вместе с семейством Каравелей и их дочуркой, я начинала печатать доклад. В это время какой-то неизвестный зашел в мою квартиру на улице Гренель, использовал мое имя и мой номер телефона. Это было очевидно.

На прикладе ружья, найденного в багажнике, стояли инициалы Ж. К., точнее, инициалы Жюля Коба. Связь между трупом и сообщением указывала на то, что труп оказался в машине вовсе не случайно, как я могла предположить раньше, но что я, Дани Лонго, была сознательно выбрана уже в пятницу, чтобы этот кошмар стал реальностью. Это было очевидно.

Не знаю, спала ли я. В какие-то мгновения в мой сон вторгались эпизоды поездки, начиная с Орли, причем так отчетливо и неумолимо, что я открывала глаза. Маленькая карточка на стойке отеля «Ренессанс». Раздраженный голос хозяина: «Лонго. Даниэль-Мари-Виржини. Двадцать шесть лет. Работаете в рекламном агентстве. Это не вы?»

Чье-то неожиданное появление у меня за спиной в туалете станции техобслуживания. Луч фонаря жандарма, осматривающего салон машины. Он просил открыть сумку. Девочку зовут Морин. Они говорили, что видели меня, что говорили со мной, что я ехала в противоположном направлении, в сторону Парижа рано утром на рассвете в эту субботу.

А потом действительно наступил рассвет, глаза у меня были открыты, я смотрела, как в комнату мало-помалу проникает свет, и думала: «Нет, это не было глупой шуткой, придуманной случайно встреченным шофером грузовика, в этом деле, задуманном против меня, все должно состыковываться. По одному только богу известной причине кому-то потребовалось убедить окружающих, что я уже была в эту субботу на исходе ночи между Маконом и Авалоном. Точно так же этот некто воспользовался моим телефоном, моим обликом, моими темными очками, моим именем. Люди, узнававшие меня, не лгали. Они меня “видели”, только это была другая женщина в другой машине, которая…»

Похоже, я пыталась пробить головой каменную стену.

Я села в кровати и чуть не закричала. Полное безумие. Никто ничего против меня не замышлял. Я могла внушать себе все, что угодно, но никто – если не брать в расчет какого-то экстрасенса – не мог заранее придумать и связать меня телефонограммой с незнакомым мне покойником, которого положат в машину без малого два дня спустя, черт-те где, за много сотен километров от моего дома. Более того, никто не мог заранее поручить другой женщине выдавать себя за меня на определенном участке национальной автомагистрали номер 6 за двенадцать или пятнадцать часов до того, как я там окажусь. Никто на свете не мог знать в ту пятницу ни в 18 часов 55 минут, ни на рассвете в субботу, что мне взбредет в голову что-то несусветное и что я, как полная идиотка, позаимствую машину своего начальника и действительно вечером попаду на автомагистраль номер 6 на пути к морю. Никто, ни один человек. Я ведь сама этого еще не знала.