Дама в автомобиле, с ружьем и в очках

– Господи, ну значит, ты была пьяная и не помнишь! Что происходит? Где ты?

– Говорю же, звонила не я.

– Можешь говорить что угодно, но были такие темы, о которых знаешь только ты, не держи меня за…

– О чем я говорила?

– О Цюрихе. Короче, это была ты.

Я заплакала. Точно так же, как накануне, когда вернулась к себе в номер: слезы текли по щекам, не слушаясь меня, как будто плакал кто-то другой. Именно он, Бернар Торр, помог мне четыре года назад, навел справки, одолжил денег на операцию и клинику. И все-таки он был не больше чем приятель, я никогда не вспоминала о нем, когда мы не виделись. Он один знал о моей поездке в Цюрих. Я колебалась, потеряла почти четыре месяца, занимаясь самообманом и рассказывая всякие байки тому, кого я любила, – из нелепой бравады, по глупости, – прекрасно понимая, что я ни за что не решусь сохранить ребенка. Короче, вся эта ситуация была настолько ужасной, насколько может быть. Мне кажется, что меня презирал даже доктор, который меня вел.

– Дани, Дани, ты меня слышишь?

Я ответила, что слышу.

– Ты плачешь?

Я ответила, что плачу.

– Ты где, Дани?

– Я объясню. Я хотела узнать, в каком отеле останавливается Каравель, когда ездит в Женеву.

– Ты у меня уже спрашивала его номер в ту ночь. Ты так с ним и не связалась? А вообще, что…

– Ну повторяю тебе, это была не я! Ты точно уверен, что это я звонила?

– Господи, какой ужас! Ты же сама должна прекрасно знать!

Мне без конца говорили именно это, одно и то же. Без конца. Я сама должна была знать, была ли у меня повязка на руке, когда ее не было. Я сама должна была знать, останавливалась ли я в отеле, куда даже не заходила. Я сама должна была знать, звонила ли я, чтобы узнать номер телефона того, в чьем доме я в тот момент находилась. Все говорили правду. Значит, рехнулась я.

И эти проклятые слезы текут и текут, не останавливаясь.

– Бернар, в каком отеле останавливается Каравель?

– В отеле «Бо Риваж». Послушай, Дани…

– У тебя есть его номер?

Он ненадолго отошел от телефона за записной книжкой. Продиктовал номер. Я открыла сумку и записала правой рукой на клочке бумаги.

– Прошу тебя, Дани, на этот раз не вешай трубку.

– Мне нужно встретиться с одним человеком, который может меня не дождаться. Я должна идти, Бернар.

– Господи, но что случилось в ту ночь?

– А что тебе сказали по телефону?

– Кто? Ты? Что-то странное, какую-то чушь, я ничего не понял. Говорила, что поранила руку, упоминала Вильнёв-лез-Авиньон, а потом… погоди… ах да, ты сказала: «Он в ковре, знаешь, Бернар, он в ковре, с Цюрихом все кончено!» И все, потом ты повесила трубку. Да, ты еще сказала, что Цюрих – это моя вина и что якобы я не должен был во всем этом участвовать. Полный бред!

– Но если я так долго говорила, ты ведь должен был узнать мой голос, правда?

Я снова перешла на крик. Наверное, меня было слышно на другом конце коридора. В жарком полумраке комнаты я чувствовала, что вся, с ног до головы, покрываюсь потом, но при этом меня бил озноб.

– Господи, неужели ты думаешь, что вот сейчас я узнаю твой голос? – возразил мне Бернар, тоже переходя на крик. – Такое впечатление, что ты совсем сдвинулась! Расскажи, по крайней мере, что ты…

– Где ты будешь вечером?

Он ответил, что дома. Я пообещала ему перезвонить. Я положила трубку посреди очередного «Не вешай трубку!». Пошла в ванную, вытерла глаза и лицо. Мне не хотелось ни о чем думать. Я хотела увидеть этого дальнобойщика. Теперь, еще больше, чем четверть часа назад, мне было важно его увидеть. Неожиданно во время разговора с Бернаром я поняла, что во всей этой истории, так ловко сфабрикованной против меня, был, по крайней мере, один прокол, одна ошибка. И тогда речь не может идти о сверхъестественной силе, о дьяволе. Ведь дьявол за всю историю своего существования ошибок не допускает.

Морская гладь расстилается под солнцем. Перевал Ле-Женест. Сколько раз я уже ездила по этой полосе асфальта, тянущейся через выжженные холмы? Кажется, я знаю эти места всю свою жизнь.

Я ехала на полной скорости. На каждом повороте меня заносило, и я отчаянно пыталась выправить машину, а боль в левой руке расходилась лучами по всему телу. В какой-то момент, на ровном отрезке дороги, я заметила, что от нее ответвляется другая и ведет к пустынным скалам и сухой траве, и я притормозила. Стрелка на указателе показывала направление к военному лагерю Карпиан. Глав-Матушка сказала мне: «Сверни сюда и найдешь место, где сможешь избавиться от этой гадости, спрятанной у тебя в багажнике». Я поколебалась. И не свернула.