«Дама в черной перчатке» и другие пьесы

А вот, когда вы выйдете в разорванный полдень
На главную улицу, где пляшет холодень,
Где скребут по снегу моторы свой выпуклый шаг,
Как будто раки в пакете шуршат, —
Вы увидите, как огромный день, с животом,
Раздутым невероятно от проглоченных людишек,
На тротуар выхаркивает, с трудом
И пища, пищи излишек.
А около вскрикивает монументальная женщина скорбно
И пронзительно. Ее душит горбатый грешок.
Всплескивается и хватается за его горб она,
А он оседает, пыхтя и превращаясь в порошок.

Художник:

Послушайте! Это, в конце концов, невыносимо:
Каждый день машины, моторы и водосточный контрабас.

Невеста:

Это так оглушительно!

Лирик:

                      Но это необходимо,
Как то, чтобы корью захворало сердце хоть раз.

Газетчик:

Вечерняя почта! Не угодно ль купить!

Разносчик:

Идеальные подтяжки! Прочнейшая нить!

Газетчик:

Синтез целого дня! Кровавое сражение!

Лирик:

Перепутайте все имена нежданно!
Надо именить
Лидией – Анну
И Еленой – Евгению.
Пространство и время умерли вчера!
Любовь умирает, как голубь под крышей!
А ваше настроение —
Это биржевая игра:
Я закричу – и оно, как акции, поднимается выше.

Из I-го этажа:

Какой огромный человек!

Разносчик:

   Чудодейственный лак!

Из II-го этажа:

Он расклеивает свои интонации на сердца, как на столбы!

Из бельэтажа:

Почему народ вокруг него изнемог, и измяк,
И перестал держаться за нижнюю юбку судьбы.

Издалека раздается голос Любимого поэта. Он приближается и входит.

Любимый поэт:

Я хотел вам прочесть отрывок величавый
Из новой поэмы «Серенада в восемь».

Голоса:

Браво, браво!
Просим! Просим!

Любимый поэт:

Я нервно шляпу коверкаю
И слушаю звуки голоса…
Вы стоите пред этажеркою,
Заплетая волосы.

О милая! Как жалко,

Что Вы далеко там.
Влажный запах фиалки
Меж телом и Вашим капотом.

Озираюсь на вечер душный,

Улыбаюсь с тоскою.
Вам шлю поцелуй воздушный
Тонкой рукою.

Ваши черные косы, как рамы,

Овал лица обрамляют…
Неужели не жалко Вам, Дама,
Что мой поцелуй пропадает?..

Крики:

Браво, браво! Чудесно!

Критик:

Ваше имя и так нам известно;
Вы слывете утонченнейшим стилистом
И поэтом влюбленным.
Мы любим внимать вашим истовым,
Горделивым звонам,
Вы улыбаетесь в стихах благородно, хотя фривольно!
Прочтите еще нам!

Мотор:

Довольно!

Лирик:

Слушайте, кретины…

Голоса:

Так с нами не говорит никто!
Нас обычно величают: «Милостивые государыни и государи!»

Лирик: