Читаем Дамавiкамерон (на белорусском языке) полностью

А зрэшты, усё гэта - падман. I ты гэта бачыш, журналiст. Я зламаўся, патрапiў не ў сваю танальнасць i зламаўся. Iграў, iграў, а потым нiбыта хто пульт абрубiў. Гасiце святло, прыехалi. I ведаеш, не ў мяне аднаго такое здарылася. Я ж тусуюся, з тым пагавару, з гэтым. Усе кажуць, што наш час прайшоў. I слушна, бо i сапраўды ўсёмагутная рука адключыла наш ток i забрала таленты. I цяпер хто куды... Адны напiваюцца да адключкi. Другiя лётаюць па горадзе з думкаю: "Каго б яшчэ трахнуць?" Трэцiя прыфарцоўваюць, занялiся камерцыяй. На мяне ты не глядзi, гэта часова. Не магу я адразу пайсцi ў рэстарацыю, можа, пайду ў пахавальную каманду, бо лепей ужо могiлкавы Шапэн, чым п'яная ламбада. А ёсць яшчэ i чацвёртыя, яны ў рэлiгiю павалаклiся. Яны кляпаюць тэксты пра Хрыста i Саборнiка i ўпэўненыя, што робяць святую справу, а сапраўдныя вернiкi чуць гэтага не могуць, абураюцца, кажуць, што ўсё гэта блюзнерства. I слушна кажуць, бо рыба павiнна ведаць свой вiр. Музыка - гэта споведзь, а не прамова цi заклiк. Месца музыкi на хорах, а не на казальнiцы. Для музыкi галоўнае што? Каб музыка вылiлася, выйшла з яго, а пачуе хто цi не пачуе - справа дзесятая. Гэта ў папсавiкоў колькасцю слухачоў вымяраецца якасць прадукцыi, а ў рокераў - кайфам. Але паэт памiрае ў табе раней, чым ты гэта заўважаеш. Так i музыка, ты яшчэ перабiраеш струны сваiмi хуткiмi пальцамi i не чуеш, што ўласна музыкi няма. I трэба ўжо iсцi прадаваць абразкi Бруса Лi, а ты ўсё яшчэ катуеш iнструмент. Як адчуў я сваю няздатнасць, дык думаў - павешуся ад крыўды. Прайшло. У падземным пераходзе скразнякi, яны мяне крыху астудзiлi. Магiла магiлай, але не сапраўдная. Нашто Бога гнявiць, нават калi Яго нямашака? Астыў, стаю, гандлюю, на людзей гляджу, на пiва зарабляю i, як дзiця, спадзяюся на заўтрашнi дзень. Вось i ўсё, журналiст. А пiсаць цi не, вырашай сам. Пiшы, пакуль здатнасць не адабрала. Зрэшты, усе там будзем.

XXIX. АСВЯТЛЯЛЬНIК

Цемра. Чорна. Падаю. Чаму так цёмна? Дзе рубiльнiк? Нарэшце...

Дзед трымае сярнiчку, агеньчык выхоплiвае з чарноцця газоўку. Патрэсквае, запальваецца кнот. Дзед папраўляе яго i накрывае шклом. У хаце цёпла, пахне печкай i хлебным мякiшам. Матылёк б'ецца ў тонкае шкло газоўкi. "Вось i ноч на дварэ", - голас у дзеда сапраўдны, ён не скажоны мiкрафонам i ўзмацняльнiкамi...

Якi Дзед? Якi кнот? Я стаяў на стадыёне, за сцэнаю, мне зрабiлася блага... Падаю. Цемрадзь суцэльная.

Голас, нечы знаёмы, дзядзькi Антака... "Чакайце, чакайце, асцярожна! Зараз, зараз... Раз, два, тры!!!" Успышка. Рэзь уваччу. Адвярнуцца, схавацца, закрыць твар рукамi... "Вось i ў нашай хаце лямпы дзённага святла", - Антакаў голас. Асцярожна расплюшчыць вочы, спачатку левае... Антак стаiць на зэдлiку i пакручвае малочна-белую трубку. "Асцярожна, не ўпадзi!" - голас дзеда. Зэдлiк хiстаецца, дзядзька падае...

Лямпа гасне...

Я падаю, гэта я падаю на стадыёне, за сцэнаю, я... Добра што на зямлю. Трава мяккая. Высока ў небе пражэктары халодныя, сцюдзёныя, стадыённыя... Твары, яны засланiлi пражэктары. Контражур. Не пазнаць - хто. Нехта свой, напэўна.

Цiха, цёмна...

Антакаў голас: "Вось вам i лямпы дзённага святла..." "Пабiўся?" - гэта дзед. "Здаецца, не..."

Трава мяккая. Стадыён. Гук! 50 тысяч слухачоў крычаць на стадыёне. Канферансье вiтае iх. Стадыён ацiхае, каб узняць новую хвалю крыкаў, як толькi з'явiцца першы салiст. Шум, бубнач пачынае... Трэба расплюшчыць вочы. Трэба ўстаць. Боль. Ён леваруч. Сэрца. Вось так на стадыёне памерцi, за сцэнаю, на зямлi... За што? Божа, за што такая сабачая смерць?

Удар па шчацэ! Не трэба...

Ноч, поле, я ляжу на саломе каля бурта з бульбаю. А нада мною вераснёвы Млечны Шлях. Яркi, святочны...

Удар па шчацэ! За што?

Ноч, лес, я - хлопчык, мне дзесяць гадоў, iду праз лес. Над вершалiнамi жнiвеньскi Млечны Шлях. Наблiжаецца рокат матацыкла. Фара. Я ўправа, яна ўправа. Я ўлева, яна... Удар! Боль. Я на пяску лясной дарогi. Ацiхае рокат матацыкла.

Рокат стадыёна. Iх тысячы i тысячы. Яны прыйшлi слухаць i глядзець на кумiра. На свайго ўлюбёнага матылька, што будзе пырхаць у рознакаляровым святле, будзе трапятацца, пакуль не спалiць крылцы ў хуткаплыннай вядомасцi. Матылькоў шмат, а лямпа адна. Фанатаў безлiч. Кумiр выбiваецца з натоўпу i ляцiць на вясёлкавае святло, на сцэну i згарае. Колькi iх было i будзе? А натоўп не ведае, што за сцэнаю ў цемры стаiць войска, якое запальвае зоры, якое стварае зоры, якое стварае абразы, лепiць кумiраў. Колькi зорак запалiў я?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Прочие Детективы / Современная проза / Детективы / Современная русская и зарубежная проза
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Книга Балтиморов
Книга Балтиморов

После «Правды о деле Гарри Квеберта», выдержавшей тираж в несколько миллионов и принесшей автору Гран-при Французской академии и Гонкуровскую премию лицеистов, новый роман тридцатилетнего швейцарца Жоэля Диккера сразу занял верхние строчки в рейтингах продаж. В «Книге Балтиморов» Диккер вновь выводит на сцену героя своего нашумевшего бестселлера — молодого писателя Маркуса Гольдмана. В этой семейной саге с почти детективным сюжетом Маркус расследует тайны близких ему людей. С детства его восхищала богатая и успешная ветвь семейства Гольдманов из Балтимора. Сам он принадлежал к более скромным Гольдманам из Монклера, но подростком каждый год проводил каникулы в доме своего дяди, знаменитого балтиморского адвоката, вместе с двумя кузенами и девушкой, в которую все три мальчика были без памяти влюблены. Будущее виделось им в розовом свете, однако завязка страшной драмы была заложена в их историю с самого начала.

Жоэль Диккер

Детективы / Триллер / Современная русская и зарубежная проза / Прочие Детективы
iPhuck 10
iPhuck 10

Порфирий Петрович – литературно-полицейский алгоритм. Он расследует преступления и одновременно пишет об этом детективные романы, зарабатывая средства для Полицейского Управления.Маруха Чо – искусствовед с большими деньгами и баба с яйцами по официальному гендеру. Ее специальность – так называемый «гипс», искусство первой четверти XXI века. Ей нужен помощник для анализа рынка. Им становится взятый в аренду Порфирий.«iPhuck 10» – самый дорогой любовный гаджет на рынке и одновременно самый знаменитый из 244 детективов Порфирия Петровича. Это настоящий шедевр алгоритмической полицейской прозы конца века – энциклопедический роман о будущем любви, искусства и всего остального.#cybersex, #gadgets, #искусственныйИнтеллект, #современноеИскусство, #детектив, #genderStudies, #триллер, #кудаВсеКатится, #содержитНецензурнуюБрань, #makinMovies, #тыПолюбитьЗаставилаСебяЧтобыПлеснутьМнеВДушуЧернымЯдом, #résistanceСодержится ненормативная лексика

Виктор Олегович Пелевин

Современная русская и зарубежная проза