Дамнар: Неведение

— Того же, что сейчас — общения! Мне ужасно хотелось с кем-то поговорить… Память мне подкидывала разные образы, и я пытался их повторить. Ты знаешь о том, что дракайны и гидры — близкие родственники? А ещё одним из первых, не самых удачных экспериментов была огромная водная… Змея? Пьявка? Червь? С очень прочной кожей… Я так и не решил, к какому виду относится существо… В любом случае, его уже нет, как и некоторых других представителей флоры и фауны… Естественная отбраковка природой… Но не суть… В общем, дракайн мне показалось мало. Тем более, что звуки, которые они издавали, совсем не походили на то, что мне так мечталось услышать. Речь… Я, каюсь, забросил этот проект. Нет, они, конечно, тоже развивались и без моего участия — их разум не уступает человеческому почти ни в чём…. Но я отвлекся.

Сирены были уже гораздо более близкими тому, чего мне хотелось, но всё равно чего-то не хватало. Я все ещё желал общаться… Подумал, может дело в среде обитания? Так появились гарпии. Тут я, надо признать, совсем облажался. Видимо, поторопился. Но мне понравились создания с крыльями… Затем эксперименты привели меня и к рогатым тварям.

Да уж… Нескоро я добрался до человека… И как же было интересно за ними наблюдать! Какая же у них фантазия! Я даже растерялся, когда во всех уголках мира стали появляться религии. Мне так хотелось им угодить! Но вариантов было так много… Я как представил, что будет, если появятся все те божества, полубожки, прибожки, и прочие… Они же далеко не дружелюбны в массе своей. Как представил, как схлестнуться, как люди, за право обладать миром и душами… — воодушевленный своим рассказом Багхес вновь погрустнел и сел на траву, прислонившись к дереву.

— Ах да, души… Версий, куда душа уходит после смерти тоже было столько… Но души уходили и раньше. До того как люди начали строить версии с несколькими уровнями бытия. Я, признаться, мало интересовался посмертием. Меня слишком влекла жизнь. Решил оставить всё как есть — работало же… — сатир в задумчивости погладил себя по руке и так и остался в полуобнявшей себя позе. — Но мне все равно было мало. Наблюдать — это одно. А участвовать самому… Чувствовать… Ощущать…

Пегас развернулся и заглянул в глаза своему приставучему собеседнику, будто ожидая продолжения. В отличие от иных существ, этот сатир его не беспокоил. Воспринимался совершенно не враждебно и естественно, хоть крылатый конь и предпочел, чтобы тот молчал. Было в этом общении нечто странное даже для пегаса.

— Ты, мой крылатый друг, даже не представляешь, насколько мне понравилось быть в материальном воплощении! Стихии, конечно, и полностью энергетический уровень дают больше власти и возможностей, но разум при этом тоже будто бы распылен на мельчайшие частицы в пространстве… Трудно потом собраться… А материальное тело налагает природные ограничения. Но я приспособился. Переключаться между формами, правда, очень уж энергозатратно. Вначале мне требовался отдых для этого чуть ли не в столетия, но я натренировался! Иначе слишком долго приходилось перемещаться из одной точки мира в другую. А мне так хотелось везде успеть! — понимая, что странное существо от него хочет некого участия, пегас приблизился и ткнулся носом в плечо сатиру. Тот стал его благодарно поглаживать, любуясь оранжево-багровом закатом с облаками, отливающими по краю синевой, переходящей почти в лавандовый цвет, да косяком летящих вдалеке птиц, периодически скрывающимся за парящими фьордами.

— И все это время я пытался вспомнить… Знаешь, человеку, потерявшему память, советуют окружить себя привычными вещами. Но мне-то кто подскажет? В итоге решил, что, если мне так сильно хочется общения, вероятно, стоит к этому и стремится. А самыми контактными на тот момент существами опять же, были сатиры… Я не всегда выбирал облик сатира, нет! Пробовал и человека, и крылатую версию… Но в те времена, когда я никак не мог насытиться обществом, самыми жизнелюбивыми, любвеобильным и общительным видом были именно сатиры. Было даже несколько обидно, когда с приходом очередной религии, удовлетворяющей потребности человеческого общества эти существа стали ассоциироваться с чертями. Мда…

Сатир в глубокой задумчивости приоткрыл рот, прижав язык к небу и тихонько стал кивать головой, предаваясь не самым радужным воспоминаниям. Пегас ткнулся ему в щеку, выводя из оцепенения.