Дамочка с фантазией

Чертов очечник – вот же привязался, а? – соскользнул вниз и упал на пол. Иванова, уже раздевшаяся до пояса и сидевшая с воздетыми руками, сделала резкое движение, чтобы поймать его, однако Валентина шикнула сердито:

– Сидите, кому сказано! – ловко поймала очечник и, чтобы не мешался, снова сунула его в карман халата.

Повернулась опять к Маше:

– Мать моя! У тебя, дорогуша, почти тридцать девять недель. Ты почему гуляешь?

– Да неохота ложиться, – беззаботно улыбнулась Маша. – Мужик мой целыми днями на работе, дети будут одни. Жалко. По идее, я еще неделю могу проходить до полного срока.

– У тебя четвертые роды, ты забыла? И предрасположенность к преждевременным. Лучше подстраховаться. Давай я послушаю, как там наша девочка, – начала было Валентина, как вдруг увидела, что живот у Маши вздрогнул раз, другой… – Нет, тут и слушать нечего! Нормально наша девочка, вон как резво шевелится. Слушай, Маша, иди немедленно домой, собирай вещи и топай в роддом, поняла? Ну что за свинство, я не понимаю, мы же договорились, что ты в больницу ляжешь. Не надоело рожать где попало? Хоть раз это нормально произойдет, на столе. Иди, некогда мне! – отмахнулась Валентина, снова хватаясь за ручку и принимаясь разыскивать карточку Гули, которую в сердцах умудрилась куда-то сунуть.

Ага, вот она. Что характерно, позавчера Валентина так устала, что совершенно забыла ее заполнить. Потом эта беда с Людой… Вчера тоже не вспомнила – так спешила сменить мужа на страже в квартире Долохова. Сегодня… неизвестно, что будет сегодня! Вчерашний вечерок выдался еще тот! Как пришли с поминок, так часов до двух-трех всё перезванивались с Володькой и Валентином. Даже думать не хочется, в какую копеечку все эти разговоры влетят.

О боже мой! Нельзя носить мобильник в кармане халата! Когда-нибудь вот так загнешься с перепугу от внезапного трезвона!

– Алло?

– Валентина, ты?

Голос Долохова.

– А кто еще? – спросила она от испуга раздраженно. – Ну кто, скажи, может по этому телефону отвечать?!

– Валентин не звонил?

– Пока нет. А тебе?

– И мне нет.

– Ну, я так понимаю, это хорошо? Вы же вроде договорились, что он позвонит, если дела не так пойдут?

– Ну да…

– А ты где?

– Я? Практически на точке рандеву. Их поезд будет здесь минут через тридцать. Имей в виду, если Валька вдруг не сможет ко мне пробиться и тебе позвонит, сразу сигналь мне.

– Вовка, ты мне надоел не знай как, – устало сказала Валентина. – Ну обговорили все это уже или нет? Сколько раз ты меня инструктировал? Пятьсот? Шестьсот? Знаешь, по-моему, у тебя к этой Ярушкиной патологический интерес. Вторые сутки подряд вытаскиваешь ее из неприятностей, а что поимел взамен? Грохнутые файлы и ультиматум на автоответчике? Слушай, может, ты к ней неровно дышишь, а?

– Ва-аль! – певуче, на нижегородский манер, отозвался мерзкий Долохов. – А ты не ревнуешь, Ва-аль?

– Не дождешься, Во-ов!

– Жаль. Ну, коли так, поясняю: у меня к мадам Ярушкиной чисто деловой и спортивный интерес. Я желаю зацапать ее в свои шаловливые ручонки исключительно затем, чтобы вернуть свои файлы, прежде чем она сможет взломать их. В принципе трудно поверить, чтобы у нее хватило на это мозгов: судя по тому, что вокруг нее творится вторые сутки и с каким упорством она снова и снова наступает на грабли, это совершенно редкостная кретинка, но все же она опасней тротилового эквивалента. И вот из этого мы будем исходить, понятно? Ну ладно, хватит занимать телефон, вдруг Валька позвонит! – сердито проговорил Долохов и отключился.

Валентина едва удержалась, чтобы не грохнуть мобильник об стол. А, так это она, значит, занимает телефон?!

Боже ты мой, до чего ей надоели эти долоховские игрища! Теперь еще и Валька в них затесался. Дурак старый, туда же, главное!

Послышалось громкое чиханье.

Так, опять не заполнить карточку Гули. В кабинете прохладно, как бы не простудить пациентку! Довольно ей сидеть, она уже вполне остыла. Тепловизор, прибор, который определяет патологию в женской груди, работает на контрасте температур. Болезненные участки потеплее. Женщина должна посидеть с поднятыми руками, чтобы остыли лимфатические узлы под мышками – не путали картину. Но доводить ситуацию до абсурда тоже ни к чему.

– Встаньте, пожалуйста. Я вас сначала просто по… посмотрю…

Валентина с трудом сдержала потрясенное восклицание. Понятно, что нельзя давать волю эмоциям, но, боже ты мой, эта Иванова и впрямь в тундре проживала последние годы, что ли? Она в зеркало не смотрится? И не замечает, что у нее с грудью? Какой тепловизор, тут и простым взглядом все видно! Грудь асимметричная, правая больше левой, кожа на ней желтоватая, натянутая, с нездоровым блеском. Небольшое пятно различимого синевато-багрового цвета. Синяк? Ударилась? Да вряд ли.