Дамочка с фантазией

Хотя что ж тут непонятного? На лбу у Валентина стояло клеймо добропорядочности. Долохова же многие называли ртутью. Не потому, что он отличался такой уж подвижностью, а за переменчивый, непостоянный нрав. Он ни к чему не мог относиться в жизни серьезно – кроме работы. Но тщательно скрывал от окружающих и это единственное свое «слабое место». Поэтому на его-то челе стояла печать общего пофигизма. И была доступна проницательным взорам окружающих!

Долохов как раз думал о том, что слова Пушкина насчет стихов и прозы, льда и пламени, а также воды и камня, которые не столь различны меж собой, вполне можно применить к нему и Валентину, так что их неразрывная дружба кажется и вовсе непонятной. А может, наоборот. Противоположности стремятся друг к другу!.. И тут Валентин позвонил снова.

То, что он рассказал, вызвало улыбку на лице Долохова только в первое мгновение. Потом эта странная, по сути – дурацкая ситуация показалась ему очень серьезной. Патологически серьезной!

Он мгновенно узнал по описанию женщину, которая так яростно пыталась обвинить Ярушкину в воровстве. Даже если бы не знал наверняка, что Ирина Пластова едет ныне во Владимир, забирать тело убитого мужа, второй такой, как она, просто не было. Валентин нарисовал очень точный портрет женщины, которая совершенно откровенно стремится сдать Ярушкину в милицию.

Откуда такое рвение?..

Итак, позавчера Ярушкина отправилась в Москву в компании с Пластовым. Случайно или намеренно – сейчас роли не играет. Сегодня она оказалась в одном купе с его женой, вернее, вдовой. Случайно или намеренно?.. Долохов склонялся к первому варианту. Однако сама Ирина вела себя так, словно знала, что Ярушкина прикончила ее мужа – вернее, что она подозревается в этом. Но такого быть не могло! Ирина не могла знать личности предполагаемой убийцы!

Или могла? Что, если владимирские менты оказались очень болтливы, и назвали Ирине фамилию женщины, подозреваемой в убийстве мужа?

Вряд ли. А впрочем, не исключено… Степень болтливости людей, даже и обязанных хранить государственные тайны, вообще невероятно высока. Долохов это давно знал. Отчасти на этом и зиждились его успехи в работе. Что характерно, людей даже не приходилось к этому принуждать или очень за дорого покупать у них информацию. Иногда потребность рассказать то, о чем рассказывать нельзя, просто-таки жить не дает человеку, облеченному мало-мальской тайной. Синдром цирюльника, вот как можно это назвать. Того самого цирюльника, который когда-то вырыл в песке ямку и шепнул в нее: «У царя Мидаса ослиные уши!» После чего из ямки вырос тростник и поведал об уродстве царя всему прогрессивному человечеству. По сравнению с этим брадобреем владимирские менты, которые могли по телефону выболтать Пластовой информацию о происшедшем в купе, просто дети малые.

Черт, какая жалость, что вчера ему не пришло в голову попросить Люду невзначай вызнать у жениха: что именно стало известно Ирине Петровне Пластовой об убийстве ее супруга?

В любом случае – если она не знала о личности предполагаемой убийцы вчера, то сегодня-то вполне уже могла узнать. Кто-то из владимирцев, не исключено, посвятил ее в суть происшедшего. Именно из этого варианта Долохов и исходил в своих теперешних действиях – по привычке исходить из худшего. Именно поэтому и устроил очередное авторалли по трассе Нижний – Владимир!

А вот, кстати, о болтливых владимирских ментах… Долохов торопливо прошел чуть дальше по ходу поезда и вгляделся в кучку людей, топтавшихся там, где предположительно должен был остановиться девятый вагон. Ирина Пластова, так же, как и Валентин, не могла не слышать слов проводницы о том, что Ярушкина поедет обратно в девятом вагоне. И если она узнала эту фамилию из вчерашнего телефонного разговора или услышала ее в купе и сочла, что это та самая Ярушкина, значит, не могла об этом промолчать в милиции. Тогда вышеупомянутые владимирские менты сейчас втихую готовятся штурмовать девятый вагон, чтобы брать подозреваемую. Именно на такой случай и был рассчитан план Долохова, который возник немедленно после второго звонка Валентина.

Услышав об этом плане, Залесский поскрипел зубами, но все-таки согласился уладить свои дела в Москве не за день, а за полдня, чтобы выехать в Нижний не вечерним, а дневным поездом. Тем же самым «Нижегородцем», которым поедет и Ярушкина. В поезде Валентин должен найти ее и предупредить об опасности. Основанием для доверительной беседы может послужить то, что он вывел ее вчера из-под обвинения в воровстве мобильника. Ну а если этого окажется мало, Залесскому предстояло напомнить о том ультиматуме, который Ярушкина продиктовала на автоответчик Долохова. И о том, благодаря кому она вообще осталась жива, выброшенная из вагона…