Дамочка с фантазией

То есть я допускаю, что вряд ли прямо-таки сидит в квартире или на лестничной площадке засада и ждет меня, навострив пистолеты (ну и ну, что ж ты порешь, писательница?!). И вряд ли они успели подговорить досужих соседей немедля настучать, когда я появлюсь дома. Но у меня в квартире есть собственный стукач. Это охранная сигнализация. Как только я позвоню на пульт, чтобы отключить ее, всем заинтересованным лицам станет известно: я вернулась. И если все же свора спущена с цепи, то незамедлительно появится один или несколько боевых ребят, чтобы взять меня под белы рученьки и вовлечь в узилище, спастись из которого будет уже не столь просто. А то и вовсе проблематично. Поэтому лучше перебдеть в мерах безопасности, чем недобдеть.

Перебдеть я намерена следующим образом: нашариваю в кошельке телефонную звонилку, которую приобрела на случай, если вдруг разрядится мобильник, и подхожу к автомату возле булочной. Набираю номер охранного пульта, говорю фамилию и код, прошу снять квартиру с охраны, а потом кладу трубку и иду к своему дому.

Но во двор я не захожу, а становлюсь на противоположной стороне, как раз на углу, так, чтобы мне было видно оба входа в наш двор. Если мои подозрения верны, то либо слева, либо справа подъедет милицейская машина и крепкие парни с непреклонными лицами ринутся во двор – брать опасную преступницу Ярушкину тепленькой. Тогда… тогда плохо. Мне только и останется идти сдаваться, пытаться объяснить необъяснимое и с пеной у рта доказывать свою невиновность. То есть делать именно то, что я намеревалась сделать перед тем, как встреча со зловещим проводником прервала мой благочестивый порыв.

Если же все обойдется, если мое возвращение домой пока никого не волнует (пока, вот именно!), то я намерена еще побарахтаться. Меня впутали в довольно гнусную историю. И, коли уж я совершенно не знаю, где искать концы обвивших меня веревок, то надо постараться выпутаться самым парадоксальным образом, а именно: доведя ситуацию до абсурда.

Что известно тем, кто собирался пришить мне убийство, потом сбросить с поезда и заявить обо мне в милицию? Что они вчера выкинули меня на ходу из тамбура и, по логике, я должна погибнуть. То есть никаким разумно объяснимым способом я не могла бы сегодня оказаться дома! И уж совершенно точно я бы не сделала такой глупости, как пойти на вокзал, снова взять билет и снова отправиться в Москву. Но я собираюсь исполнить именно этот смертельный номер! Правда, на сей раз в кассу я пойду не с обычным паспортом, а с зарубежным. Получить по нему билеты проблем не будет: сейчас как раз идет обмен паспортов, так что многие покупают билет либо по справке из милиции, либо по загранпаспорту: сама вчера таких видела. И что я еще сделаю, так это сегодня же заявлю об утере своего общенационального паспорта. Причем сообщу, что потеряла его дня три назад. У меня был все еще старый, советский паспорт, и мне его всяко надо менять на новый, российский, так что ничего страшного.

Таким образом я попытаюсь внушить тем, кто рано или поздно придет привлекать меня к ответу за убийство неизвестного: по паспорту Е. Д. Ярушкиной мог купить билет кто угодно. Ищи теперь свищи ту опасную особу с обагренными кровью ручонками, которая прыгала из вагона на подъезде к Владимиру! А я все это время была в Нижнем. Еду в Москву только сегодня!

К сожалению, придется расстаться с любимым свитерком, с этой курткой и этими брюками. Их может опознать проводница. Лицо запросто не вспомнит, но что касается дорогих тряпок… Женщины такие детали запоминают!

Ладно, куртку я особенно никогда не любила, с легкостью отдам ее «бедным людям», но свитер жалко до ужаса! Может, его покрасить? Скажем, в черный цвет?

Нет уж, черный мне жутко не идет. Не мой это цвет. И получится как раз по поговорке: выкрасить да выбросить.

Ага, я лучше сдам все эти вещи в химчистку. А квитанции… если будет обыск и квитанции найдут, то по ним найдут и вещи. Поди тогда объясни, зачем я их в чистку сдавала. Уничтожить пятна крови? Очень может быть!

То есть квитанции найтись не должны ни при каких обстоятельствах. О, я вот что сделаю! Я отправлю их самой себе до востребования. Причем не на Главпочтамт, куда какой-нибудь не в меру ретивый следователь вполне может заявиться – просто так, на всякий случай! – и не в свое родимое сто пятое отделение – по той же причине. Я выберу в «Желтых страницах» самую что ни на есть дальнюю почту, где-нибудь на окраине Сормова или Автозавода. Пусть ценные бумаги полежат, пока не минует грозе над моей головой.

Может быть, кому-то покажется, что я заметаю следы излишне тщательно? Перекреститесь, коли кажется! Вам ведь не приходилось просыпаться в одном купе с покойником, коего не вы сделали таковым, но стечение самых роковых обстоятельств не просто указывает на вас, а с криком тычет в вас пальцем. Мне же пришлось испытать именно это «удовольствие» – прошлой ночью. Поэтому моя предельная осторожность вполне объяснима.