Дамская комната

Бертран молчал, он подумал о прошлом, которое было лишь смутным для Жанны, но таким близким для него самого. В противоположность своей юной сестре он не мог вспоминать о Флори без сожаления и печали. Он вновь видел ее накануне того фатального вечера, со свойственной ей грацией горностая словно летевшую над месивом грязного снега, покрывавшим Большой мост в котором увязали прохожие. Под капюшоном, подбитым серым мехом, ее светлое лицо с разрумянившимися щеками, поднятое к небу, ее взволнованные глаза, в которых он не уловил тогда грядущих бед, ее элегантный силуэт в бархатном одеянии, удалявшийся от него легкими шагами к несчастью. Почему на следующий же день, в последующие дни, охваченный ужасом, потрясенный, подавленный стыдом, всеобщим отступничеством, он не набрался смелости выступить против всеобщего ропота, защитить ту, которую все осуждали? Позднее он часто упрекал себя за это, но тем не менее ничего не предпринимал, не зная, как будет принят любой жест с его стороны. Впервые в жизни отступив перед ложным стыдом, позднее он не посчитал возможным, хотя и был далеко не убежден в его справедливости, возвысить свой голос против наказания, которое всем казалось справедливым. Ему не хватило смелости, нежности к сестре! Не сказано ли: «Судимы будете по любви»?

Жанна, следовавшая своей мысли, прервала размышления брата.

— Однако ошибки, которые нашим родителям приходилось прощать в прошлом, делают их более предубежденными по отношению ко мне и к Мари, чем в свое время к вам, — сказала она, покачивая головой. — В особенности отец следит за нами с такой строгостью, которая диктуется именно его прошлыми разочарованиями.

— Бедненькие жертвы! Действительно, вас стоит пожалеть, обеих!

— Вы все смеетесь! Вы больше здесь не живете и не имеете никакого представления о том, на какой привязи нас держат. Ведь даже моего бедного Рютбёфа с каждым разом, когда он осмеливается здесь появиться, принимают в этом доме все хуже и хуже.

— Я только что видел его выходящим отсюда! Впрочем, и в самом деле, с его манерами оборванца скорее хочется подать ему милостыню, нежели принять как достойного гостя!

— Вы рассуждаете точно как отец! Вы разочаровываете меня, Бертран! Я полагала, что вы способны проявить больший интерес к такому таланту, каким наделен он, и что вас не делает слепым простоватая внешность этого юноши.

— Я охотно соглашаюсь с тем, что он хороший поэт.

— Хороший поэт! Но это вдохновенный поэт, прошу вас, поверьте мне!

— Ладно, ладно, Жаночка, не сердитесь! Я допускаю, что у вашего воздыхателя славное будущее, но, чтобы быть в свою очередь честной, признайтесь, что в настоящее время вид оборванца не говорит в его пользу.

— Для того, кто судит по внешнему виду, он действительно непривлекателен, но в этом ли дело! Здесь важно мнение того, кто способен поставить богатство духа впереди толщины кошелька!

— Ладно, пусть будет так, будем считать, что вы из таких!

Бертран со смехом взял в руки косы сестры, поднял их над ее головой, украшенной обвивавшей лоб простой шелковой лентой, и уложил их на ней в виде короны.

— А вот и муза будущего великого поэта, — торжественно провозгласил он. — Остается только ожидать гениального произведения!

— Оставьте меня, ничего вы не понимаете, ничего, ничего!

На верхней площадке лестницы внезапно появилась Мари и как смерч ринулась вниз. За нею чуть медленнее, но не менее возбужденная, выставив вперед живот, бросилась Тиберж.

— Вы что, не слышите? — воскликнула на бегу девушка. — Стучат же в ворота! На улице полно народу. Не иначе, как это родители!

Да, это были они. Супруги Брюнель сошли на землю из экипажа в виде закрытых носилок, запряженного сильными лошадьми — одна впереди, другая сзади. Осторожная Матильда настояла на таком виде транспорта, вместо того чтобы ехать верхом. Разумеется, так было медленнее и дольше, но она опасалась, как бы долгий путь в седле не повредил еще совсем недавно выздоровевшему Этьену.

— Мы уже давно должны были приехать, — заметил последний, расцеловавшись с детьми. — Дождь размыл все дороги, рано становится темно, и за день мы проезжали очень мало. Эта обратная дорога мне показалась целой вечностью!

— Говоря откровенно, я тоже отнюдь не жалею, что снова дома, — призналась Матильда дочерям. — Я очень ждала скорейшего конца пути.

— Я как раз приготовила добрый ужин, чтобы вы согрели свои внутренности, — с довольным видом проговорила Тиберж. — Вы, должно быть, очень намерзлись за столько дней на большой дороге!

— Нас спасали от холода меховые пологи, подушки, а также кирпичи, которые для нас нагревали при каждой смене лошадей, да и горячее вино, которое мы пили каждый раз, когда представлялся случай, — объяснил Этьен. — Надо признаться, каждая мелочь была заботливо предусмотрена.

Пока слуги занимались багажом на улице, вся семья собралась в зале, вокруг камина.

— Не утомило ли вас это долгое путешествие, несмотря не все принятые меры предосторожности? — заботливо спросил Бертран отца. — Я нахожу, что вы похудели. Мы так беспокоились о вашем здоровье!