Дамский преферанс

– Наш приятель Лёха, ну, вы его знаете, славный такой блондин с архитектурного, на прошлой неделе читает лекцию второкурсникам и по ходу «пьесы» непринуждённо так справляется у этих будущих светил архитектуры: «Вы, конечно, знаете имя знаменитого античного учёного, которому принадлежат слова, основа основ практической деятельности любого архитектора – «польза, прочность, красота»?» Аудитория молчит, насупив бровки и наморщив лобики, изображая упорный поиск мысли. Но она ускользает от них вёртким угрём.

– Дурачки малолетние, – вклинивается Ирочка, – спросить у всезнайки интернета не догадались!

– Ага, то ли спросить не догадываются, то ли пытливый взгляд нашего Лёхи так сверлит, что опустить глаза в смартфон никто не решается. А Лёха он у нас упорный, как бульдог, если вцепится зубами, не оторвёшь! Он им так ласково якобы напоминает: «Ну, римский архитектор, механик, учёный-энциклопедист… ну же, вспоминайте!»

– Ой, смехота! – добавляет Ирочка. – Лобики студенческие морщатся ещё старательнее, но без особого успеха. А Лёха наш всё так серьёзно, так огорчённо вздыхает: «Ай яй-яй! Ну как же так? Давайте я вам немножко подскажу?» Выдерживает театральную паузу, отклика нет. Ещё один вздох в глухую бездну пустоты. Эффект стабилен. Тут Лёха не выдерживает и начинает подсказывать: «Его зовут Марк… Марк, ну… ну… вспоминайте…»

– И тут, Дарья Сергеевна, не поверите, – Оленька снова перехватывает инициативу, – аудитория взрывается дружным хором узнавания и радостно скандирует имя кого бы вы, Дарья Сергеевна, думали? Имя хорошо вам известного и, не побоюсь этого слова, любимого всем университетом, харизматичного профессора Марка Григорьевича Удальцова! Ой, веселюсь не могу!

– А Лёху нашего просто истерический хохот сотрясает! Он у нас парень с чувством юмора, – безудержно смеётся Ирочка. – Лёха хватает свой ноут и со всех ног летит в преподавательскую. Рыдая и захлёбываясь смехом, бросается к Удальцову: «Марк! Марк Григорьевич! Профессор! Поздравляю! Студенты ждут Вас, профессор Витрувий! И жаждут общения!»

– Теперь вторую неделю Удальцова зовут не иначе как Марк Григорьевич Витрувий! – заливаются мои собеседницы.

– Вот незадача, – улыбаюсь я им на прощание. – Никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидает слава!

По извилистому длиннющему полутёмному коридору несусь, сметая на пути препятствия в виде швабр, мусорных пакетов и вёдер, забытых ещё с утра уборщицей. Надо добежать до кафедры вовремя, а до назначенной встречи у меня не больше пятнадцати минут. Мой гость – человек пунктуальный. Эта мысль подстёгивает меня, провоцируя невероятно радующую юную прыть. И вдруг навстречу (ба, вот так сюрприз!) Сан Саныч. С последнего заседания кафедры ни разу не встречались! И вот на тебе!

Нет, недооценила я Сан Саныча, а напрасно. Никогда всерьёз не анализировала непечатную информацию Оленьки и Ирочки. А зря! Не прислушивалась к разговорам о гипертрофированном самолюбии Толкунова, о его мнительности и мстительности. О, глупая я, глупая! На пути из редакционного отдела, загнанного в самый дальний край университетских просторов, Толкунов останавливает меня в безлюдном коридоре и, заблокировав у единственного на этом пролёте окна с ехидной улыбкой сообщает:

– А ведь я, Дарья Сергеевна, знаю, что вы были четыре раза замужем!

– Неужели четыре? – искренне изумляюсь я. – Спасибо, Сан Саныч, а то сама-то я со счёта уже сбилась. Вам ли не знать: у гуманитариев с математикой всегда нелады.

– Четыре брака – это, позволю себе заметить, недопустимо для педагога высшей школы! – пропускает он мимо ушей мои банальные шутки.

– Да, – отвечаю я спокойно, – я знаю, что незнание законов не избавляет от ответственности за совершённые преступления, но, клянусь честью, я не только не знала о запрете выходить замуж четыре раза, но и нигде об этом не прочла. В Законе об образовании Российской Федерации в последней редакции, а, возможно, и в первой тоже – ограничений на количество браков преподавателей нет. В Уставе нашего славного университета подобного запрета тоже не встречала. Допускаю, что преступно ошибаюсь, – пытаюсь я сохранить на всякий случай подобие серьёзности.

– Всё язвите, Дарья Сергеевна! А между тем студенты с вас пример берут!

– Не может быть?! – я продолжаю изумляться. – Вы уверены, Сан Саныч, берут? Когда успевают? Они же такие молодые? По четыре раза? Умоляю, покажите мне этих отличников боевой и политической подготовки. Просто не могу поверить своему счастью! Они ведь сейчас все как один борются за здоровый образ жизни! – вздыхаю огорчённо. – Разумеется, в этот пакет включён абсолютно единственный брак и совсем не ранний! Я им, к сожалению, ни в том, ни в другом не пример. Тут вы, Сан Саныч, совсем не правы!

– Дарья Сергеевна, не надо паясничать, увиливать и делать вид, что вы не понимаете! Чётное число ваших браков не делает чести вам и, что гораздо важнее, не добавляет чести университету!