Дамское оружие

Родословная нужна людям вроде Гусакова. Им необходимо чем-то укорять настоящее, швырять ему в глаза свои фамильные бриллианты. Дескать, вот они – наша семейная гордость! Во все времена их ценили и только ты – о, ничтожное время! – пролетаешь мимо, не сумев распознать достойного! Так знай же, ты уйдешь, исчезнешь, растворишься, а род Гусаковых сверкающей цепью устремится в бесконечность. И одно из самых заметных звеньев этой замечательной цепи – Павел Сергеевич Гусаков!…

Балканов слушал скрипучий голос тетушки. Гусаков сидел рядом с теткой, важный, горделиво подбоченясь. Вера сидела чуть поодаль, спокойная, улыбчивая. Но в глубине её глаз, казалось, застыла ирония. Она-то, Вера, со своим сметливым, природным умом понимает, что такое её благоверный? Да и он в глубине души, вероятно, сознает свою никчемность! Если бы не она, эта простоволосая провинциалка с плоским, круглым лицом, не было бы ни богато накрытого стола в доме на берегу Ладоги, ни уютного абажура, ни тетушки с её ироничной надменностью и преклонением перед собственной родословной…

– …и потому я полагаю, Павлуша, тебе давно уже пора заняться ходатайством об изменении фамилии. Гусаков-Корсаков звучит намного импозантнее, чем просто Гусаков! Как ты полагаешь, Паша? – тетка с аристократической надменностью посмотрела на взволнованного Гусакова. – Мне кажется, пепел Клааса… – старушка постучала сухоньким кулачком по деревянной столешнице, – давно уже стучит в наши сердца. И ты, Павел, должен услышать этот зов! Даже не зов – требование наших великих предков! – голос тетушки прозвенел торжественной фугой.

Гусаков сгорбился под тяжестью исторической необходимости. Вера испуганно глянула на него, перевела взгляд на тетушку.

– Это что же, мне теперь придется все документы переделывать? – она хмыкнула. – Да вы представляете себе, во что это обойдется?..

Вера перевела взгляд с лица мужа на недовольную физиономию тетушки. Гусаков, видя боевое настроение супруги, решительно сузил глазки.

– Неужели ты не понимаешь, что это чрезвычайно важно?– стараясь выглядеть значительным, спросил он.

Вера замахала руками.

– Для кого важно? Для меня? Для моих детей? – она рассмеялась. – Да вы что? Их же в школе засмеют! Сто лет были Гусаковы, а тут на тебе – Гусаковы да ещё Корсаковы! Ну, не смешно? – она посмотрела вокруг, ища поддержки у сидящих за столом.

Проректор института, в котором работал Гусаков, доел четвертый бутерброд с осетриной и вытер губы скомканной салфеткой, лежащей рядом с тарелкой.

– Осмелюсь заметить, – вкрадчиво начал он, – по моим наблюдениям, аристократические фамилии в ближайшем будущем будут в моде. И соответственно – в цене!– он хихикнул.

В глубине души он, вероятно, потешался над подчиненным ему аристократом. Но старался подыграть. Четыре бутерброда с осетриной и предстоящая программа вечера требовали лояльности к слабостям хозяев.

– Что значит – в цене? – язвительно усмехнулась Вера. – Деньги за них, что ли, будут приплачивать? Или от налогов освобождать?

Её широкое лицо раскраснелась, глаза блестели. Ей бы сейчас рогатину да на медведя…

– Ты всё переводишь в практическую плоскость? – Гусаков поджал губы. – Я понимаю, что вопрос родословной тебя-то как раз не особенно беспокоит…

Гусаков метнул камешек в провинциальный огород Веры. Но она не заметила его намеков. Балканов знал, что Вера старается улавливать только основные эмоции – гнев, боль, страх. На всё остальное просто закрывает глаза. Дело, которое она тащила на себе, требовало толстой кожи. И она её нарастила. Как и Балканов. На всё эмоций не хватит – захлебнешься…

– Да, меня это не особо беспокоит! – простодушно заметила Вера. – Но только кто мне оплатит переоформление документов? Справок? Счетов? Вы себе представить не можете, какая это морока? Анна Петровна, вы пошутили?

Вера перевела взгляд на тетушку. Анна Петровна переглянулась с Гусаковым. Тетушка с племянником напоминали заговорщиков.

– Нет, я вполне серьезно! – пророкотала старуха. – Такими вещами, как родословная, не шутят.

Вера зацепилась за сочувствующий взгляд Балканова.

– Андрей, а ты-то что думаешь?

Балканову боялся сорваться. Но за Веру надо было вступиться. Он её уважал.

– С одной стороны, я понимаю чувства Павла Сергеевича… – дипломатично заметил Балканов. – Всё-таки, восстановление исторической справедливости, как и справедливости вообще, дело нужное… Другой вопрос, – не приведет ли это к некоторым неудобствам? Скажем так, – восстанавливая одну справедливость, не попираем ли мы другую?

Павел Сергеевич улыбнулся с ехидцей.

– Андрей Васильевич, как всегда, весьма искусно ушёл от ответа! Так вы за или против?

Балканов вздохнул. О, где она, определенность!

– Против! Полагаю, что это лишняя морока! Надо стараться прославить ту фамилию, которую носишь, а не примазываться к другой. Да и в конце концов, как быть с родом Гусаковых, который может быть не хотел бы, чтобы их фамилию присоединяли к другой, пусть и аристократической? Ведь семья ваша образовалась под фамилией Гусаковых, что ж тут гадать?