Дамское оружие

Павел Сергеевич, прищурившись, глянул на Балканова. Тетушка усмехнулась. Вера кивнула, благодаря.

– По-моему, убедительно! – сказала Вера.

Ира с интересом посмотрела на Балканова. Он поднял глаза и встретился с её взглядом. Обожгло, потащило…

Аллы рядом не было, при Алле он бы себя так не вёл. Но взгляд этой девочки, сидящей напротив, его тревожил, распалял. Балканов старался в её сторону не смотреть. Думать о вещах, работающих на снижение образа. Это в иных случаях помогало. Вероятно, она не очень образована… Не отличает Бродского от – Маяковского. «Ну и что? – сказал кто-то рядом. Не умеет готовить яичницу с беконом, так как это умеет делать Алла. «Подумаешь?» – сказал тот же голос. – «Ты сам умеешь её хорошо готовить.» В конце концов, она не умеет целоваться! «А ты проверь!» – ехидно шепнул его оппонент и замолчал.

В течение нескольких лет, собираясь в компанию, где будут новые люди, он просил Бога, чтобы там не было красивых женщин. Он сам себя боялся, не доверял…

К счастью, проносило. Красавицы, если и попадались, то помешанные на всяких глупостях. Балканов был уже в том возрасте, когда влюбиться в женщину, несущую чушь, невозможно. Вероятно, в лет пятьдесят мужчина снова обретает способность не обращать внимания на женский ум, но в сорок… нет, это невозможно… Уменьшение возможностей выбора принуждают к неразборчивости. Но в сорок лет эстетический фильтр работает на полную мощность.

Молодость прошла, отшумела, сказала последнее «прости». Но до старости пока было не близко. Вставные зубы, склероз, снижение потенции – еще впереди, где-то за поворотом, ждут, как сладкоголосые сирены Одиссея. В его возрасте женщину уже можно оценить объективно. Без юношеского, застилающего желанием глаза, напора. Без старческого, сладострастного восторга. Можно спокойно, не торопясь лечь в кровать, приглядеться к телесной архитектуре, оценить породу и стать. Присмотреться к возможностям ума, поговорить наконец…

Ира говорила мало. Больше спрашивала. В этих случаях следует быть начеку. Девушка, понимающая, что мужчина в сорок лет больше нуждается в слушательницах, чем в собеседницах, опасна…

Балканов ещё раз глянул на девушку, сидящую напротив. Нет, на профессиональную соблазнительницу не похожа. Простовата. Хотя и красива. Красота скрытая, уравновешенная. На такую сразу не обратишь внимания. Следовательно, не стремится к показухе. Что ж, весьма похвально… Балканов не любил всего этого славянского природного «антуража» – глаз с поволокой, больших ртов, правильных носов, чувственного половодья, захлестывающего лицо. Путешествуя по Европе, он с большим интересом всматривался в архитектуру лиц, чем в архитектуру зданий. И как ему казалось, понял, чем красота славянских женщин в своем большинстве превосходит красоту уроженок Европы. Европейки красоту в себе задушили. Долг, жажда независимости, стремление к борьбе, прежде всего, внутренней, повлияла на женскую красоту больше, чем суровый климат отечества на красоту славянок. Переделка внутреннего мира не могла не сказаться на красоте внешней.

Русским Василисам с Еленами этот опыт чужд. До сих пор мир русской женщины безмятежен и незамутнен, как и десять веков до этого. Русская женщина борется с внешними обстоятельствами, а внутри у нее тишь, гладь, да Божья благодать. Ей бы денег побольше, да мужиков покрепче. Отсюда чувственность – тоннами, нежность – килограммами, красавицы – табунами! Эти реки не знают берегов, источник бездонен. Душевный труд в России – привилегия мужчин.

Русские красавицы, даже оседлав трактор или взяв нежные руки лом, продолжают мечтать о принце. Внутренняя мечтательность русских женщин просветляет и украшает их лица, но размягчает сердца. Мягкое сердце принимает все – и пьянство, и побои, и измены мужей с одинаковой кротостью – как же, ведь это тот принц, о котором я мечтала…

Во дворе просигналила машина. Танюшка Гусакова бросилась к окну.

– Ребровы приехали!

Вера пошла встречать гостей. Павел Сергеевич разговорился с тетушкой. Проректор, пользуясь отсутствием свидетелей, принялся за пятый бутерброд, плеснув рюмку «Гжелки».

Балканов потянулся к бутылке с «Мартини», предложил Ире. Она кивнула. Чтобы дотянуться до её бокала, пришлось встать.

– А вы не любите спорить! – усмехнулась Ира, глядя на красную винную струйку, льющуюся в бокал.

Балканов плеснул в «Мартини» несколько капель рома, кинул ромбик льда. Спасательным кругом прицепил к стенке ломтик лимона.

– Прошу! – протянул Ире бокал. – Коктейль «Балканский».

Ира улыбнулась.

– А что же здесь балканского? Ни перца, ни вина?

Балканов пояснил.

– Моя фамилия Балканов. Поэтому «Балканский»…

Ира улыбнулась.

– А… – она вытянула губы трубочкой, красная жидкость, похожая на кровь, побежала по соломинке. – Редкая фамилия…

– Всё очень просто, – сказал Андрей. – Полагаю, прадед участвовал в войне на Балканах. Помните Шипку, генерала Скобелева? Получил прозвище, оно пристало, стало фамилией. Есть такая версия.

Они дошли до дверей.

– А вы свою родословную, как Павел Сергеевич, раскопать не хотите?

Балканов помотал головой.